Путешествие к Арктуру

– Эта долина кажется мне ужасной, тут может случиться что угодно.

– И не терзайся из-за Диграна. Долины по праву принадлежат фейнам – люди здесь нарушители. И удалить их – доброе дело.

Маскалл задумчиво продолжал.

– Я больше ничего не скажу, но я вижу, мне придется быть осторожным. Что ты имел в виду, говоря о том, что я помогу тебе своей удачей?

– Твоя удача быстро слабеет, но она может еще оказаться достаточно сильна, чтобы послужить мне. Мы вместе поищем Трил.

– Поищем Трил – а что, его так трудно найти?

– Я говорил тебе, что я посвятил этому делу всю жизнь.

– Ты сказал – Фейсни, Лихолфей.

Фейн посмотрел на него странными древними глазами и вновь улыбнулся.

– Этот поток, Маскалл, как и любой другой поток жизни в Маттерплее, имеет своим истоком Фейсни. Но поскольку все эти потоки вытекают из Трила, значит, в Триле мы должны искать Фейсни.

– Но что помешало тебе найти Трил? Это, без сомнения, хорошо известная страна?

– Она лежит под землей и мало где сообщается с наружным миром, а где, никто из тех, с кем я говорил, не знает. Я прочесал все долины и холмы. Я был у самых ворот Личсторма. Я стар настолько, что ваши старцы по сравнению со мной показались бы новорожденными младенцами, но столь же далек от Трила, как во времена моей ранней юности, когда я жил среди множества сородичей-фейнов.

– Значит, если мне везет, то тебе нет... Но когда ты найдешь Фейсни, что это тебе даст?

Лихолфей молча смотрел на него. Улыбка сошла с его лица, а на ее месте появилось такое выражение неземной муки, что Маскаллу не было необходимости настаивать на своем вопросе.

Фейна снедала грусть и томление влюбленного, навеки разлученного с возлюбленной, чьи запахи и следы были повсюду. Эта страсть запечатлелась в его чертах в это мгновение дикой суровой духовной красотой, намного превосходящей любую красоту женщины или мужчины.

Но это выражение моментально исчезло, и тут резкий контраст показал Маскаллу истинного Лихолфея. Его чувственность была исключительной, но вульгарной – наподобие геройства одинокой натуры, преследующей с неустанной настойчивостью скотские цели.

Маскалл подозрительно посмотрел на фейна и постучал пальцами по бедру.

– Хорошо, мы пойдем вместе. Может, мы что-то найдем, но в любом случае я не буду сожалеть о беседе с такой уникальной личностью, как ты.

– Но я должен предупредить тебя, Маскалл. Ты и я из разных мирозданий. Тело фейна содержит жизнь целиком, тело мужчины содержит лишь половину жизни – вторая половина в женщине. Фейсни может оказаться слишком непереносимым для твоего тела... Разве ты этого не чувствуешь?

– Я отупел от разных своих ощущений. Я должен принять все возможные предосторожности, а в остальном положиться на случай.

Он нагнулся и, взявшись за тонкую потрепанную рясу фейна, оторвал широкую полосу, которую обмотал вокруг лба.

– Я не забываю твой совет, Лихолфей. Мне не хотелось бы начать прогулку Маскаллом, а закончить Диграном.

Фейн криво ухмыльнулся, и они двинулись вверх по течению. Идти было трудно; им приходилось шагать с камня на камень. Время от времени попадалось более серьезное препятствие, преодолеть которое можно было лишь карабкаясь. Долгое время они не разговаривали. Маскалл, насколько возможно, следовал совету своего спутника избегать воды, но иногда он был вынужден становиться в нее ногой. Сделав это второй или третий раз, он почувствовал резкую мучительную боль в руке, в том месте, где ее поранил Крэг. Глаза его повеселели; страхи исчезли; и он начал умышленно ступать в поток.

Лихолфей поглаживал свой подбородок и, щурясь, следил за Маскаллом, пытаясь понять, что произошло.

– Это с тобой говорит твоя удача, Маскалл, или что?

– Послушай. Ты существо с древним опытом и должен знать, если кто-нибудь знает. Что такое Маспел?

Лицо фейна осталось пустым.

– Не знаю этого названия.

– Это в каком-то роде другой мир.

– Этого быть не может. Есть только один этот мир – мир Фейсни.

Маскалл подошел к нему, скрестил руки и заговорил:

– Я рад, что наткнулся на тебя, Лихолфей, потому что эта долина и все с ней связанное требует массы объяснений. Например, в этом месте почти не осталось никаких органических форм – почему они все исчезли? Ты называешь этот ручей «потоком жизни», но чем ближе мы к его истоку, тем меньше жизни он дает. Милей-двумя ниже из ничего появлялись эти самозарождающиеся растения-животные, а у самого моря растения и звери просто кишели друг на друге. Так что, если все это тем или иным таинственным образом связано с твоим Фейсни, мне кажется, он должен обладать весьма парадоксальной натурой. Его сущность не начинает создавать форм, пока изрядно не ослабнет, и ее не разбавит вода... Но может, мы оба несем чушь.

Лихолфей покачал головой.