Путешествие к центру Европы

Предо мной был курортный городок с игрушечными домиками, шпилями и церквами. Вероятно, по количеству гор на душу населения он занимает одно из первых мест в мире. Но если есть горы, то хорошо бы покататься, а если нет лыж, то остается встать над горной стремниной и поразмыслить.

В самом деле, зачем сюда в каждом вагоне приехало по инструктору совместно с начпоездом и массовиком? Если работать, то, очевидно, в какой-то другой институции ибо все они поспешно исчезли, не дав никакой информации, а если активно отдыхать, то это обезлыженному человеку здесь сделать просто негде! На весь город есть только один «готель», в котором чисто теоретически пятьдесят номеров, а практически они заняты вплоть до Страшного суда над каким-нибудь туристическим бюро. Кстати, данное бюро путешествий, вспомнил я, является самым прибыльным учреждением страны с выполнением плана по доходам чуть ли не на триста процентов! Поэтому интересно, отчего эти прибыли не идут на возведение кемпингов, пансионатов или хотя бы лыжно-прокатных пунктов…

— Чего захотел! — раздался сзади чей-то голос. Я обернулся и увидел Среднеарифметического туриста. — Кемпингов! Да эти самые планы составляются самим бюро. И причем с занижением. Никто их не утверждает. Ясно, перевыполнить заниженный план — раз плюнуть. Зато есть деловое взаимовыгодное содружество с транспортным начальством по золотому принципу: вы нам колеса, мы вам премии из прибылей. Автопаркам, дороге, аэропорту, облсовпрофу… Мало ли кому!

— Не совсем понимаю, — опешил я, — как же это происходит?

— Как дважды два — пять, — объяснил Средний. — Предположим, что в смысле обслуживания на местных маршрутах запланировано на год столько-то человеко-дней с плановыми накоплениями в столько-то рублей. Фактически только за пять месяцев уже получается девяносто процентов годового плана. А накопления за то же время дали сто двадцать процентов прибыли! А сколько можно выгнать прибыли за остальные семь месяцев?

— Ух ты! — воскликнул я. — Видать, в этом деле анархии много или опыта у них не хватает…

— А мне до «фени», — неинтеллигентно отрезал Турист. — Я свои кровные денежки заплатил. Идем. Вдруг к центру Европы попадем.

Мы ринулись к вокзалу.

Через два часа подали автобус, ^такой дряхлый, что в нем наверняка еще сам Даниил Галицкий возил камни на строительство своего дворца. В автобус влезли шофер гид и еще один человек. «Шеф» сел за руль, человек умело содрал с нас по рублю, не выдав никаких квитков, а гид был так красив, что туристки тотчас уткнулись в сумочки с зеркалами.

— Здоровеньки булы, — пошутил гид в некое подобие микрофона. — Зараз мы будем ихаты вблиз скалы Мужества и Любви. Е такая легенда, когда молодой князь и простая гуцулка… они хотели расписаться, а князь-отец, он был болен на желудок и им не давал…

Мы посмотрели на красивую скалу, откуда в свое время бросились вниз безответственный феодал и бедная, но честная девушка. Потом нависла скала, с которой сбросился еще кто-то. Гид сказал, что мабуть то была скала Любви и Мужества… Так, вызывающе гремя запчастями, мы добрались до европейского средостения.

Центр Европы отмечен грязноватой бетонной пирамидой Хеопса, уменьшенной в миллион раз. Из латинской надписи на пирамидке отчетливо разбиралось лишь одно слово — «лекус», место. Гид простосердечно сказал, что относительно «лекуса» он «не в курсе»…

Мы полюбовались неожиданно зеленой в этом месте рекой. Красота и здесь была фантастическая. На самой лысой и самой недоступной вершине зияло колоссальное слово «жуй». По пути гид немного помолчал, а затем спел частушку: «На стене клопы сидели и на печку хмурились, а как увидели туриста, сразу окочурились…» Потеряв запасное колесо и еще что-то, мы вернулись в город.

Я шел мимо низинного ресторана. Скрипичная мелодия вылетала из окна. Музыкант с буйной цыганской шевелюрой выводил песенку, которая унесла меня в юность, в солнечную долину. «Мне декабрь кажется маем, и в снегу я вижу цветы…» На стеклах отчетливо выбился картинный танцующий силуэт. «Отчего, как в мае, сердце замирает, знаю я и знаешь ты…»

Из-за гор вылез застенчивый медовый месяц, и я заторопился к поезду. Ты знаешь, милый мой городок, несмотря ни на что, ты на целый день украл мое сердце! Я не возражал бы и против двух недель. Если бы у тебя была еще хоть одна гостиница, а у меня — пара лыж…

Мы снова тронулись в путь, и по всему маршруту все повторилось с такой удручающей монотонностью: необыкновенная красота мест и виадук, по которому ползет поезд — Змей Горыныч, с прожекторным белым глазом, рычащие «водоспады» и так мало турбаз. Ах, сервис, туристский сервис… Не везет нам с этим видом обслуги! И я вспомнил Суздаль, Боровое, Байкал, Приазовье — золотые, а возможно, даже бриллиантовые места, учитывая выгоду, кою можно было бы из них извлекать…