Путешествие к центру себя, или Трикстер и другие субличности. Терапевтическая сказка

– Нормально, нормально, – вмешивается Артур. – Сложность была в том, что меня тогда еще не было. Я бы научил, как нужно думать дальше.

– Ну так вот она! Я для того вас сюда и притащил. Учи! – Трикстер подкидывает клубочек.

Было удивительно, что именно через вопрос о деньгах мы открыли этот ящик Пандоры. А внутри оказались Авгиевы конюшни. И неизвестно, сколько еще внутренних ребенков повылезает из меня со своими внутренними непрожитыми обидами, неотгореванными потерями, со своей заглушенной злостью и нереализованной местью. Я помню, как долго Трикстер чистил яблоко и как много клубочков осталось потом на диване.

– Ну дык, мамуль, ты без пяти лет полвека по говну чапала, много где увязла. Ничо! Разберемся, не сдаемся!

Неунывающий. Никогда не сдающийся мой внутренний Трикстер. Его давно нельзя обидеть, его можно только рассмешить. И когда он не заперт в подвале, я непобедима.

– Ты погоди воевать-то. Опять она за топор готова хвататься. С Брюнгильдой мы еще пообщаемся. Но сейчас – добро пожаловать за стол переговоров. Вот он – концентрат твоей вечной и часто беспричинной обиды, – Артур присаживается на диванчик, разглядывая девочку с альбомом. – И если мы сейчас ее не подлечим, то Брюнгильда продолжит разносить тебя и твою реальность, вместо того чтобы решать со мной твои вопросы. Нет ничего хуже обиженного и озлобленного внутреннего воина, которым управляет ребенок, а не взрослый.

– Берсерк получается, да, мамуль. У твоей-то вообще кукушку снесло. Крошит в капусту собственное войско. Давайте, друзья, чиниться уже быстрее. Реальность как бы подпирает там снаружи. Чо сидим? Кого ждем?

Я слишком долго хоронила свои болезненные воспоминания. Наивно убегала от них, пытаясь отрицать. Ну что ж, теперь я в своей голове не одна (как бы это ни звучало) и у меня есть возможность нормально и здраво посмотреть на все набранные обиды детства, не скатившись при этом ни в жертвенность (ах, я бедненькая!), ни в агрессию (вот же вы, сволочи, как меня покалечили!).

У меня есть два потрясающих внутренних помощника: гениальный хулиган (он же хулиганский гений) и голос разума. Первый не дает мне унывать и позволяет проявляться и воплощаться (в частности в этом тексте). Второй – умеет смотреть на вещи без эмоций и везде, где раньше я видела проблемы, видит вопросы, которые просто нужно решать. Ну и теперь я – своя собственная королева, которая обладает силой и внутренней властью над самой собой. У меня все получится.

– А давай и правда я с ней поговорю, – Артур щелкает пальцами.

Я почему-то вспомнила, что уже тогда, в одиннадцать, осознаю, что красивая. А эта моя удивительная решимость «все равно быть» – несмотря ни на что – делает меня старше. Кстати, хорошо помню, что до восемнадцати мне все давали на три-пять лет больше, а после двадцати стали резко давать на три-четыре года меньше. То есть мне как минимум восемь лет подряд было примерно восемнадцать. А сейчас, в сорок пять, я нередко слышу, что мне максимум тридцать шесть! Отличная растяжка для возраста, я считаю.

И вот моя в очередной раз обиженная я, насупившись, смотрит на Артура. Она опять впадает в свои пять, куда ее отшвырнуло материнской оплеухой. Одиннадцатилетние девочки себя так не ведут.

– А ты помнишь, что тогда на несколько лет действительно перестала рисовать? – уточняет Трикстер.

– Вот ты мне и напомнил…

– Покажи мне рисунок, – протягивает Артур руку к альбому. – Возможно, твой папа просто чего-то не понял? Может, я как раз похвалю?

Я мешкает, но протягивает Артуру альбом. Да-да, дурацкая лампа.

– О-па! Это кто сейчас? – Трикстер подпрыгивает. – Это кого ты сейчас решила подкормить? Кто сказал, что лампа дурацкая? Это они все дурацкие, если им не нравится. Не забываем!

– Прекрасная лампа, милая, – Артур разглядывает смешной и плоский рисунок. – Ты любила лошадей, да?

– Да, – неуверенно отвечает я.

– Ты хотела нарисовать не лампу. Ты хотела нарисовать лошадей, – Артур покачивает альбомом в руке. – А срисовать больше было неоткуда, да?

– Да, – я с готовностью кивает головой.

– У тебя действительно не все получилось, но это не страшно. Это твои первые лошадки. Хочешь, я открою тебе секрет, как сделать, чтобы у тебя начали получаться красивые лошади?

– Да!

– Нарисуй сто лошадок. И сто первая получится красивой.

– Но это же долго!

– Долго. Возможно, несколько лет. Зато точно получится. И еще: за это время ты поймешь, хочешь ли действительно рисовать лошадок. Или, возможно, тебе больше понравится рисовать цветы. Или мебель. Или собак. Ты точно поймешь.

– А разве сейчас не понимаю?

– Нет, – улыбнулся Артур. – Сейчас ты просто хочешь, чтобы все получалось быстро и чтобы тебя похвалили. Еще один секрет открою. Даже несколько. Хочешь?

– Давай, – я подходит ближе, начинает теребить альбом, который Артур положил на стол.

– Знаешь, почему тебе хочется все делать быстро?

– Нет.

– Потому что родители требуют быстрее одеваться, быстрее есть, быстрее выходить: чтобы не опоздать в садик, в школу, на поезд, еще куда-то. И ты теперь думаешь, что торопиться нужно всегда и везде. Но это не так.

– А как?