Путешествие Ханумана на Лолланд

Измученный тоской и духотой, я вышел на полянку в шлепанцах; ноги дышали, не прели, было приятно; весь потом обливался, а ногам было приятно. Тут еще солнце за луну закатилось так слегка, будто в обморок впадая, вообще стало клево! И я сказал Михаилу с Иваном: «А что если покурить вашей травки, дички?» — «Нет, — ответил Михаил, — рано». И в небо стал смотреть.

«А чо рано-то? Какая разница, все равно амба скоро. Давай хоть молока сварим!»

«А вот это уже мысль!»

И мы пошли в поля, искать их травку, которую Михаил, как он хвастался, там посадил. Они стали плутать, мы забрели черте куда, нашли два растения, сорвали; хиленькие, таких минимум семь-восемь было надо, и то было неизвестно, получится ли… И тут я наступил на змею, она впилась мне в ногу! Я отчетливо почувствовал, как яд влился мне под кожу. Я лягнул ногой. Она отвалилась, как большая пиявка. Несколько секунд я надеялся, что это был шмоток проволоки. Но тут же стало ясно, что это змея. Как только она поползла. Она уползла. И затем я тихо сказал:

«Меня укусила змея…»

«Его укусила змея!» — закричал Иван в панике.

Михаил схватил палку и стал бить вокруг да около моих ног:

«Эх! Ух! Ах!»

Я стал прыгать и кричать:

«Дурак! Что делаешь! Дурень, бля!»

А он продолжал лупить меня палкой по ногам. Потом вокруг себя палкой стал бить и гопака танцевать с такой бледностью, с таким испугом в лице, что не передать! Я завопил:

«Что вы, идиоты, делаете! Надо отсасывать!»

Они встали вкопанными, уставились на меня и затрясли головами:

«Нет-нет, мы не можем! У нас раны во рту!» — и рты свои разинули, и десны кровоточащие мне показали…

И я понесся с воплями: «Ведите меня, ведите, бля, меня к Хануману! Где тут в этом лесу дорога? Бросай свои растения! Ведите! Завели черти!»

Один направо потянул, другой налево; круглые идиоты! Я бегом наудачу быстрее их прибежал и заголосил:

«Ханни-змея-соси!»

Ханни посмотрел на меня, как на умалишенного, спросил: «Что соси?»

«Вот, нога! Змея! Сосать надо!»

Хануман махнул рукой и сказал, что я вру.

«Ханни! Идиоты видели, сейчас подтянутся!»

Тут вдруг рядом возник Непалино, который, внезапно осмелев, сказал насмешливо: «Если его бы укусила настоящая ядовитая змея, он бы уже сдох. Но нет такой змеи во всей Дании! Все змеи вместе взятые должны укусить, чтоб этот сдох!»

И он захихикал, приоткрыв уголок рта. Непалино почему-то считал, что я просто образец выживания. Он брякнул свои фразы, повернулся и собрался куда-то шлепать на кухню, глянуть, не угостит ли его кто чем-нибудь. Я на него заорал:

«Сука! Эй! Я сказал, эй! Ты! Ублюдок, бля! Иди сюда! Сосать любишь — так пососи палец на ноге!!!»

А Непалино обернулся в полоборота и так сказал лениво:

«Змеи в Дании так же ядовиты, как комары. Не будь идиотом. Не паникуй. Помой рану. Налепи пластырь. Поболит и пройдет. Дания поди не Непал…»

И пошлепал дальше, побрякивая ключами в штанах.

«Да ну вас всех на хуй, ублюдки!!!» — заорал я на них, и посмотрел на ногу; она начала пухнуть на глазах. Хануман присел, спросил:

«Какого узора на спине змея была?»

Михаил, тяжело дыша, сказал:

«Медянка была!»

Хануман, конечно, понять не мог.

«Если б медянка была, — сказал тоже по-русски Иван, — давно бы того…»

«Молодая медянка, молодая», — настаивал Михаил.

«Да не медянка, не гадюка вообще, а уж…»

«Какой уж! — закричал я. — Я что, не почуял, как яд в ногу влился?! Какой уж кусать будет?»

Хануман поднялся с корточек; таким серьезным я его еще не видел.

«Да, — сказал он, — это серьезно, надо к врачу…»

«Нет, — отрезал я, — не к врачу!»

«Иван, — сказал Михаил, — лети к врачу, скажи, что тебя змея укусила, пусть даст чего!»

«А как я докажу… у меня же нет раны на ноге…»

«Давай я ножичком ковырну пару раз!»

«Иди ты знаешь куда!»

«Хватит пиздеть! Надо ехать!» — запаниковал я.

«Куда?»

«Не знаю! Нога же пухнет! На глазах пухнет нога! Давай, двигай к машине, едем в город!»

Хануман достал свой мобильный телефон, набрал, чего не делал никогда, чей-то номер, и быстро заговорил на хинди; потом снова набрал; снова поговорил; снова набрал; поговорил; выругался на своем; снова позвонил; долго говорил; выругался; позвонил и заговорил по-английски: «Это последняя надежда, — сказал он, — уже не знаю, кому еще могу позвонить, все посылают… Змея укусила! Антибиотики? Какой пенициллин? Откуда я возьму? Да пухнет нога, каждую секунду вздувается… Ехать к тебе? Сейчас едем! Давай живей в машину!»

«Какую?»

«Твою, дурак, заводи, быстро в Ольборг едем, живо!»

«Бензина нет…»

«А голова у тебя есть? Живей!»

Мы сели в машину, быстро заправились у грузина; тот не взял денег, так как вошел в положение, когда ему предъявили мою ногу, которая вспухла так, что не хотелось видеть… Меня уже лихорадило; не то нервы, не то температура… Яд! Яд! Яд!

Машина еле тащилась; я думал, что это был мой катафалк; до Ольборга ехать было полтора часа, а мы ехали все три! Бесконечность! Как я думал, смерть была во мне и все вокруг ей было радо поспособствовать…