Путешествие хирурга по телу человека

Однако эта плацента была чистой, и я положил ее на стальной поднос. Напоминающие паутину остатки амниотического мешка были объединены с самой плацентой, и я не видел никаких разрывов. «Оболочки не повреждены», – сказал я медсестре, прежде чем неуклюже выбросить плаценту в пластмассовое ведро. Я закрыл его оранжевой крышкой, словно баночку с краской, и понес в комнату, где хранились все отходы. Теперь эта плацента, которая недавно была необходима для жизни и роста плода и служила центром его мира, стала лишь составляющей кучи плацент и пуповин, доставленных сюда от родивших сегодня женщин. Уже завтра все это будет сожжено в больничной печи. То, что еще сегодня утром питало ребенка, завтра станет дымом, летящим над городом.

Греческое слово omphalos происходит от того же корня, что латинское umbilicus: они оба несут в себе смысл пребывания в центре либо тела, либо мира. Греки считали Омфал, камень в Дельфах, географическим центром Земли. Примерно в то же время, когда люди активно приезжали паломничать в Дельфы, греческий путешественник и историк Геродот писал о том, какие разные обычаи преобладают в различных частях Древнего мира.

Можно вспомнить, например, историю о Дарии [1]. Когда Дарий был царем Персии, он собрал греков, которые в то время находились при его дворе, и спросил, за какую награду они согласились бы съесть тела их мертвых отцов. Они ответили, что не сделали бы это за все богатства мира. Позднее в присутствии греков Дарий спросил индийцев из племени каллатиев, которые едят тела умерших родителей, за какую награду они бы их сожгли. Царь пригласил переводчика, чтобы греки поняли ответ. Индийцы издали вопль ужаса и запретили ему даже упоминать о таких страшных вещах.

Для Геродота обычай был превыше всего; в последние несколько десятилетий на Западе принято сжигать плаценты вместе с грязной одеждой, больными органами и зараженными иглами в больничной мусоросжигательной печи.

Как греки Дария пришли в ужас от перспективы есть своих отцов, так и индийцы племени каллатиев были напуганы тем, что им не придется их есть. Практика поедания плаценты пробуждает противоречивые чувства. Плацента – богатый источник прогестерона, гормона, сохраняющего беременность. Падение в теле женщины уровня прогестерона вызывает перепады настроения после рождения ребенка, которые часто приводят к послеродовой депрессии. Поедание последа типично как для хищников, так и для всеядных животных, например, шимпанзе, которые являются нашими ближайшими родственниками. Здесь стоит вопрос не столько о питании, сколько о предоставлении истощенной матери возможности мягко выйти из беременности, характеризующейся высоким уровнем прогестерона.

В Ветхом Завете есть только одно упоминание о последе, и оно связано с нарушением табу: во Второзаконии 28, стих 57, женщине разрешают съесть плаценту (что обычно не было позволено), так как ее город находится в осаде. Однако в других средиземноморских культурах поедание новоиспеченной матерью последа поощрялось, так как это способствовало появлению молока и сокращению болей во время возвращения матки к нормальному размеру.

От Марокко до Моравии и Явы женщины ели собственную плаценту и плаценту других женщин [2], чтобы улучшить свою фертильность, в то время как в Венгрии пепел от сожженной плаценты тайно подмешивали в еду мужчинам, чтобы сократить их плодовитость (все это не так странно, как кажется: женские половые гормоны иногда способствуют женской фертильности, замедляя при этом выработку спермы у мужчин). Во время правления китайской династии Тан в VIII веке н. э. считалось, что плацента матери, родившей девочку, способна снова превратить женщину в юную девушку[96].

Яйца ранних позвоночных росли в окружении морской воды; мы, млекопитающие, у которых матка заполняется амниотической жидкостью, носим море внутри нас. То, что оболочки матки тесно связаны с морем, было известно с древнейших времен. Так жители Британских островов считали, что ребенок, появившийся на свет в оболочке плода, непременно станет выносливым пловцом и будет удачливым всю жизнь.

«Жизнь Дэвида Копперфилда» Чарльза Диккенса начинается с автобиографии главного героя и нелепого обсуждения того, как его «сорочку» выставили на продажу по вышеупомянутой причине:

«Я родился в сорочке, и в газетах появилось объявление о ее продаже по дешевке – за пятнадцать гиней. Но либо в ту пору у моряков было мало денег, либо мало веры и они предпочитали пробковые пояса, – я не знаю; мне известно только, что поступило одно-единственное предложение[97]» [3].

Некоторые народы Индонезии верили, что плацента и ее оболочки вышли из моря и должны быть возвращены туда же: плаценту складывали в горшок и бросали в реку, откуда она могла доплыть до океана.