Довольно долго Холройд пролежал у стены, но вот, наконец, плита покачнулась и из отверстия вышел Тар. Он снова принес плоды. И немного хлеба — мягкого, пышного, белого, только что испеченного. Хлеб! Холройд схватил драгоценную знакомую горбушку, и невольные слезы застлали ему глаза. Он сам удивился и устыдился такой сентиментальности. Но чувство стыда быстро прошло. Как хорошо сознавать, что здесь, в Гонволане, двести миллионов лет спустя, есть где-то хлеб. Может быть, и сейчас, как в далеком прошлом, на земле растут пшеничные поля — бескрайние колосящиеся нивы, золотые, полновесные колосья, белоснежная мука, свежие ароматные булки ноздреватого аппетитного хлеба… Хлеба, которого так не хватало в годы войны. Хлеба, которым можно накормить миллионы людей… Он хотел что-то сказать, но первым заговорил Тар.
— Что мне непонятно, — заметил маленький человечек, — так это твоя амнезия. На вид ты вполне крепкий и здоровый парень. А что же случилось с твоим котелком? Вот если бы ты умел читать, может быть, кое-что вспомнил бы…
— Читать? — эхом отозвался Холройд. И поразился. Ему почему-то даже в голову не приходило узнать, есть ли в Гонволане книги, газеты или что-то в этом роде.
— А как же… смотри! — и Тар вытащил из-за пазухи какую-то листовку. Холройд взял в руки шелковисто-гладкую, без единого сгиба бумагу и разглядел шрифт, напоминающий что-то наподобие коммунистических манифестов:
«НЕ ИСКЛЮЧЕНО НАШЕ НАСТУПЛЕНИЕ НА АККАДИСТРАН
— Недурно, читать ты умеешь, — толстячок бесцеремонно забрал у Холройда листовку. — Я заметил, как ты шевелишь губами. У меня найдется для тебя несколько книг.
Он нырнул в дыру и вскоре вернулся, неся под мышкой две обычные на вид книги.
— Буду приносить их тебе после завтрака. И читай сколько захочешь, хоть до самого вечера, пока не уснешь. Может, они и не будут тебе на пользу, но и вреда не принесут. Давай сюда кожуру от фруктов.
Трясущимися от волнения руками Холройд схватился за книги. Сперва он их просто перелистал. Охваченный нетерпеливой жаждой, он вначале набросился на иллюстрации, пропуская текст. А ведь это был настоящий печатный текст, отчетливый черный оттиск на белом фоне. Бумага была твердая, глянцевая, страницы скреплялись чем-то наподобие клея. И вот Холройд, как ребенок, разглядывал картинки. Это были цветные фотографии или рисунки, но с такой четкой проработкой линий и деталей, что производили впечатление фотоснимков. И сколько он их ни рассматривал, так и не пришел к однозначному выводу, что же это — снимки или рисунки.
Одна книга называлась:
«ИСТОРИЯ ГОНВОЛАНА С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН».
Холройд машинально перевернул страницу и прочитал:
Холройд смотрел на слова, мало что понимая, затем перечитал то, что было написано про миллионы лет. Потом медленно усмехнулся. Ему показалось, что автор тонко иронизирует. Вторая глава как будто подтверждала его вывод.
Холройд проглотил всю книгу от корки до корки, отложил ее в сторону и немедленно взялся за второй том.
Его заголовок гласил:
«ИСТОРИЯ МИРА В КАРТАХ С КОММЕНТАРИЯМИ».