Путешествие Магеллана

Во-первых, составители проекта считали, что южноамериканский материк уходит на запад, подобно тому как африканская земля у мыса Доброй Надежды уходит на восток, и что, следовательно, где-то за 40° ю. ш. должен быть проход, ведущий из Атлантического океана в Южное море. Магеллан показал глобус, на котором в том месте, где должен был находиться пролив, расплылось белое пятно. Это пятно он нанес, опасаясь, что португальские шпионы проведают об истинном местоположении пролива.

Во-вторых, Магеллан и Фалеру полагали, что Молуккские острова расположены сравнительно близко от Южной Америки: на 136–138° в. д. (на самом же деле острова эти лежат между 127° и 129° в. д.), в «испанской зоне» земного шара. Подобно всем своим современникам, авторы проекта ошиблись в оценке длины экваториальной окружности земли. Магеллан считал ее равной 37 000 км, т. е. преуменьшал более чем на 3000 км ее протяженность.

Магеллан был введен в заблуждение Франсишку Серраном, который в своих письмах с острова Тернате указывал, что Молуккские острова лежат на вдвое большем расстоянии от Малакки, чем это было в действительности.

Следует отметить, что весьма опытные испанские и португальские космографы допускали в то время значительно бóльшие ошибки. Как известно, определения долгот в начале XVI столетия были крайне несовершенны. «Погрешности» в 45° встречаются у Колумба, а в 1540 г. при исчислении, по данным лунного затмения, долготы г. Мексико была допущена ошибка в 35°.

Итак, проект был принят, и с Магелланом и Фалеру заключен был 22 марта 1518 г. договор.

Истинная цель экспедиции в этом договоре указана не была, чтобы скрыть намерения испанской короны от Мануэля и его шпионов. Формулировка первого пункта договора была составлена поэтому весьма туманно: «Да отправитесь, вы [Магеллан и Фалеру] в добрый час для открытий в части моря-океана, что находится в пределах наших рубежей и нашей демаркации…».

Более того, несколько ниже, указывалось, что «означенные открытия вы должны делать так, чтобы никоим образом не открывать и не допускать иных дел в пределах рубежей и демаркации светлейшего короля Португалии, моего возлюбленного и дорогого дяди и брата, и не учинять ничего во вред ему и [действовать] лишь в пределах наших рубежей и нашей демаркации».

Магеллану и Фалеру жаловались титулы аделантадо (наместников) и правителей всех «земель и островов», которые будут открыты ими в этом плавании, с правом передачи должности своим сыновьям и законным наследникам. Им разрешалось получать двадцатую часть всех доходов с новооткрытых земель; а в случае, если будет открыто более шести островов, из числа земель, которые встретятся после открытия первых шести островов, Магеллан и Фалеру имеют право избрать два, с которых впредь позволяется им отчислять в свою пользу пятнадцатую долю всех доходов.

Одновременно король по рекомендации Фонсеки назначил в качестве контролера своего родственника Хуана де Картахену, который впоследствии явится организатором мятежа во флотилии Магеллана.

Снаряжение флотилии шло в Севилье, причем агенты португальского короля всячески препятствовали осуществлению замысла Магеллана. Португальский посол при испанском дворе Алвару да Кошта потратил немало усилий, чтобы сорвать подготовку экспедиции. Когда его тайные интриги и открытые протесты оказались безуспешными, португальскому представителю в Севилье, Себастьяну Алваришу, было поручено любым путем помешать отправке экспедиции. Провокации, диверсии, покушения на жизнь Магеллана — все эти приемы пытается использовать Алвариш. В личном своем свидании с Магелланом он рисует перед ним тяготы предстоящего пути: «Я доказывал, — пишет Алвариш Мануэлю, — что лежащий перед ним путь таит не меньше страданий, чем колесо св. Екатерины, и что невпример благоразумнее было бы ему возвратиться на родину, под сень вашего благоволения и милостей, на каковые он смело может рассчитывать». Алваришу не удалось ни соблазнить Магеллана «монаршими милостями», ни запугать его. Между прочим, этот клеврет короля Мануэля привел Магеллану довод, с которым, казалось бы, нельзя было не считаться. Он намекнул, что вся власть, предоставленная договором и королевскими указами Магеллану, — иллюзорна. Чиновники, назначенные на корабли короной, имеют-де секретные инструкции, «о которых Магеллан узнает, когда это будет уже поздно для спасения чести».

Алваришу не удается помешать выходу флотилии в море. Но кое-чего он все же добился: корабли увозят в своих трюмах гнилую муку, недоброкачественные продукты.