Путешествие на 'Кон-Тики'

Мы торжественно простились со всем экипажем буксира. Много недоуменных взглядов провожало нас, пока мы спустились в резиновую лодку и заныряли обратно к "Кон-Тики". Тридцать пять человек экипажа на буксире "Гуардиан Рио" стояли у борта и махали нам, пока мы не скрылись. А шесть человек на плоту сидели на ящиках и пристально следили за удалявшимся буксиром. И лишь когда черная полоска дыма полностью растворилась и исчезла за горизонтом, мы покачали головами и посмотрели друг на друга,

- До свидания, до свидания! - сказал Турстейн - Пора, ребята! Запускайте мотор.

Мы рассмеялись и подняли вверх палец, чтобы узнать, откуда дует ветер. Легкий ветерок изменился; раньше он дул с юга, а теперь его направление было с юго-востока. Мы подняли бамбуковую рею с большим четырехугольным парусом. Он сразу же бессильно поник, лицо Кон-Тики покрылось морщинами и выразило явное недовольство.

- Старик недоволен, - заметил Эрик. - Ветры были покрепче в дни его юности.

- Похоже на то, что мы не трогаемся с места, - возразил Герман и бросил за борт у носовой части бальзовую щепку.

Раз... два... три... тридцать девять... сорок... сорок один. Щепка все еще была около плота, она не проплыла и половины пути от носа до кормы.

- Она составит нам компанию в переходе через океан, - оптимистически решил Турстейн.

- Надеюсь, что вечерний бриз не понесет нас обратно, - заметил Бенгт. - Вряд ли церемония встречи в Кальяо будет такой же торжественной, как проводы.

Щепочка поравнялась наконец с кормой плота. Мы прокричали "ура" и принялись убирать и привязывать все, что было в беспорядке навалено на палубу в последнюю минуту.

Бенгт разжег в пустом ящике примус, и вскоре мы лакомились горячим шоколадом с кексом и свежими кокосовыми орехами. Бананы не были еще достаточно спелыми.

- Лишений терпеть мы не будем, - посмеиваясь; сказал Эрик, разгуливая по плоту. На нем были широкие штаны из овечьей шкуры, большая индейская шляпа, и на плече сидел попугай. - Что мне не нравится, - продолжал он, - так это все малоизвестные течения, которые могут выбросить нас на прибрежные скалы, если мы и дальше будем так полеживать на одном месте.

Мы принялись обсуждать возможность идти на веслах и решили, что следует все же подождать попутного ветра.

И ветер наконец подул. Он дул с юго-востока спокойно, но все набирая и набирая силу. Он надул парус, который выгнулся, как вздымающаяся грудь, голова Кон-Тики выразила воинственный задор. "Кон-Тики" двинулся. Мы закричали: "Вперед, на запад, на запад!", натянули шкоты* и закрепили рею. Затем спустили в воду кормовое весло и начали вахты. С носовой части плота мы бросали в воду клочки бумаги, щепочки и с часами в руках ждали их появления у кормы.

*Шкот - снасть, управляющая парусом.

Раз... два... три... восемнадцать... девятнадцать- есть!

Бумажки и щепки проплывали мимо кормового весла и вскоре, подобно жемчужному ожерелью, качались на волнах далеко за кормой. Метр за метром мы двигались вперед. Нельзя было сказать, что "Кон-Тики" бороздил море с такой же легкостью, как остроносая гоночная шлюпка. Тупорылый и широкий, тяжелый и массивный, он степенно шлепал вперед по волнам. Он не торопился, но, придя в движение, продолжал продвигаться с непоколебимой энергией.

Рулевое устройство сразу же причинило нам много забот. Наш плот был построен так. как его описывали испанцы, но никто не мог дать нам совета и практических указаний о вождении индейского плота. Эксперты на берегу тщательно обсуждали эту проблему, но безрезультатно. Они знали столько же, сколько и мы. Когда юго-восточный ветер посвежел, возникла необходимость держать плот по такому курсу, чтобы парус надувался с кормы. Если плот слишком резко поворачивался бортом к ветру, то парус немедленно выворачивался и со страшной силой бил по грузу, людям и бамбуковой хижине; плот же тогда- шел дальше вперед кормой. Для нас начиналась адская работа. Трое боролись с парусом, а трое старались изо всех сил повернуть длинным кормовым веслом плот носом вперед, чтобы ветер дул в корму. Как только нам это удавалось, рулевому приходилось не зевать, чтобы вся история не началась сначала.

Шестиметровое кормовое весло свободно ходило в уключине па огромном чурбане на корме. Таким же кормовым веслом пользовались наши темнокожие друзья, когда они сплавляли в Эквадоре бревна по реке. Длинный шест из мангрового дерева был твердым. как сталь, и таким тяжелым, что, упав за борт. сразу бы затонул. На конце шеста была закреплена широкая лопасть из сосновой доски. Нам приходилось напрягать все силы, чтобы удержать весло, когда на него обрушивались волны. Пальцы сводила судорога от усилия, которое приходилось делать, чтобы удержать весло в вертикальном положении. Наконец мы догадались привязать к шесту кормового весла поперечную планку; получилось нечто вроде рычага, при помощи которого мы могли удерживать весло в нужном положении. А ветер тем временем все крепчал и крепчал.