Путешествие на край комнаты

«Давайте-ка испытаем эти бронежилеты», – сказал Роберто. Я понадеялся было, что тема со шпионажем закрыта. Но я ошибался. Один из этих бронежилетов напялили на меня, и привязали меня к воротам школы.

«На кого ты работаешь?» – спросил Роберто. У меня так билось сердце, что жилет на груди трепыхался. Я бы сказал что угодно, сделал бы что угодно, лишь бы меня отпустили. Я умолял, я унижался: «Почему ты думаешь обо мне так плохо? Я никогда не предам своих». «Я не думаю о тебе плохо, – ответил Роберто. – Наоборот. Верность – это легко. Верность – это для ленивых. А чтобы предать, нужно сделать усилие».

Я даже подумал, что, может быть, стоит сознаться. Но я был слишком напуган, чтобы признание получилось хоть сколько-нибудь убедительным. Роберто прицелился в меня и выстрелил. Хоть в одном мне повезло: он был хорошим стрелком – попал в жилет, а не в меня. Меня никогда не сбивала лошадь, но я думаю, что ощущения те же. У коммивояжера было несколько видов бронежилетов: дешевые, средние по цене и дорогие. Он очень переживал насчет этого «тестового заезда», но не из-за меня, а из-за своих жилетов – как бы они не потеряли товарный вид. К тому времени, когда на меня нацепили дорогой жилет, я был уже никакой, но что-то я все-таки воспринимал и запомнил, что было дальше.

Итальянец вел переговоры с Роберто, перескакивая с языка на язык. Похоже, он все еще верил, что ему удастся продать тут свои жилеты.

«Почему ты не говоришь по-венгерски?» – спросил Роберто. «Очень трудно. Muy difficile».

«Вот это пес говорит по-венгерски», – сказал Роберто и заставил собаку исполнить несколько трюков. – «Ongrois pas utile. Никакой пользы». «Неправда. Венгерский – очень полезный язык. Я не убиваю людей, которые говорят по-венгерски», – сказал Роберто и выпустил в итальянца всю обойму. Хорватия – не место для навязчивой разъездной торговли.

Я подумал, что на этом мои мучения кончатся. Но меня затащили в здание и заперли в школьной кладовке. У меня все болело. Было так больно, что уже почти хотелось умереть. Мне вдруг пришло в голову, что если в лагере действительно есть шпион, ему достаточно будет отправить одно донесение: «Вы их не трогайте – через месяц они поубивают друг друга сами».

На следующий день ко мне в кладовку пришел Роберто. «Только два человеческих качества имеют значение. Смелость и чувство юмора. Смелости у тебя маловато, но, может быть, у тебя есть чувство юмора». Он смотрел на меня, как на лабораторную крысу.

Я понимал, что сам во всем виноват. Никто меня не заставлял сюда ехать. И знаешь, что меня больше всего пугало? Что меня положат в мешок для трупов. Я уже не сомневался, что меня здесь убьют, и мне было в принципе все равно, что станет потом с моим телом – лишь бы его не совали в черный пластиковый мешок. Как какой-нибудь мусор.

«Большинство из людей – это вообще не люди, – сказал Роберто. – Они искренне верят, что у них есть характер. Но никакого характера у них нет. Для того чтобы сломать человека, его даже не нужно пытать. Не давай ему спать сорок восемь часов – и лепи из него, что хочешь. Как из пластилина. В армии все одержимы физической подготовкой. Это прямо какая-то мания. Кроссы на несколько миль с набитыми рюкзаками, и все в том же духе. Любого можно натренировать, чтобы он делал по пятьдесят приседаний, по сто приседаний, по двести. Любого. Но это не важно. Вот интересный вопрос: что остается у человека, когда у него не остается уже ничего?»

«Зачем ты так со мной, Роберто? Почему?» «Потому что ты мне нравишься». С тем он и ушел.

Предполагается, что взломать замок очень легко. Там была еще одна дверь – во двор. Если мне удастся взломать замок и потихонечку выйти из здания ночью, у меня были бы хорошие шансы уйти незамеченным. Меня обыскали не слишком тщательно, так что мой потайной пояс с набором для выживания остался при мне. Вот только пользы для выживания в данном конкретном случае от него было – ноль. Спички, иголки, рыболовные крючки – отмычки из них никакие.

Я подумал, что можно попробовать вышибить дверь. Дверь была старой, но вполне крепкой. Не будь я таким слабым и не будь у меня сломаны ребра, у меня, может быть, и получилось бы. Но, с другой стороны, если б я стал биться в дверь, я бы точно себя обнаружил.

Там все было заставлено старой мебелью. В одной из парт я обнаружил такой неприметный, тоненький ящик. Открываю его, и там – связка ключей. Я подумал: нет, так не бывает. Это же верх абсурда: когда тебя запирают в комнате вместе с ключами от двери. Я дождался, пока не стемнеет. Первый же ключ подошел. Дверь открылась бесшумно. Я осторожно выглянул наружу.

Как я уже говорил, вторая дверь выходила на задний двор. Со двора перед школой доносились чьи-то голоса – но так, очень слабо. Ярдах в двадцати был забор, а за ним – поле. Если мне повезет, я дойду до границы дня за два. Наши кордоны стояли в другой стороне, а единственный наш бинокль ночного видения лежал в кабинете Роберто, так что если я не буду слишком шуметь, мне скорее всего удастся уйти незамеченным.

– И ты сбежал?