Путешествие на край крови

             Был пожар, и все звери в лесу сгорели.
             Был дождь и сбивал лепестки шиповника.

             Человек шагнул под поезд, но поезд поехал в другую сторону,
             и человек остался растерянно недоумевать.

             Пытался выбраться, било током,
             руки никто не подал. Медленно приближался
             следующий поезд, не подавая сигналов бедствия.

             Так, в детском сне прыгнуть с моста
             и попасть в подводное царство,
             где тебя пожурят-пожурят и отпустят.

             Никто не умрет.
             Все пойдут купаться на речку.
             Все пойдут искать раковину «морское ушко».

«Три яблока…»

Три яблока,
три розовых цветка
из сада Жениха Твоего.
Я не знаю деталей: как вышли, в каком году,
но источники сообщают о явлении ангела.
Хопкинс пишет: корзинка, айва.
Я не знаю, как помрачилось солнце,
и какая запела птица,
и как сделались липкими травы,
когда меч вошел между ребер,
смел ли тронуть схоласт Теофил
три яблока,
три розовых цветка.

«Тюльпаны и их капризные половые губы, их непристойная просьба…»

       Тюльпаны и их капризные половые губы, их непристойная просьба.
       Вообще бесстыдство цветов, но и безгрешность.
       Пышность земли, как до падения.
       Коротать вечер с цветами и трудностью сумерек.
       Ты говорил вчера: грустно расставаться, да и когда теперь встретимся.
       Я рассказывала тебе сон об инцесте и ужасе, об отце, о пожирании тела.
       Под мостами, в нижних мирах, в адах – яростный край воды,
       Ветер пронзает шею, выхватывает
       теплую плоть разговора.

«Бледность и робость нарциссов…»

Бледность и робость нарциссов, их траурный хоровод. Плачи слабых деревьев под ветром фракийским, ветви – руки послушниц или египетских танцовщиц. Дерево без костей, лояльное, водоросль вершин. Уют придомовых дворов – острова, залитые краской, среди шума и ярости. Встреча с диковинным зверем под горбатым мостом, зубы дракона в ивовой ямке, где покуда спеленуто и окуклено дерево. Туника, пропитанная спермой кентавра, клошары, скрытые за балясинами дворца. Нежность и отвращение их свидания – распухшая крыса, ставшая серебристым мхом. Роскошь праздного вечера, интимный запах цветов, опасный оскал и близость их лиц, болтовня.

«Над гробом надгробная надпись…»

                           Над гробом надгробная надпись.
                           Под рубашкой родинка вожделенна.
                           Что дозволено травам, не дозволено нам.
                           Травам дозволена нежность к мертвым.
                           Нам над гробом надгробная надпись.

«Бес признает посланника…»

бес признает посланника
и бесноватый зряч.
ночью и днем, в горах и гробах
его разум отверст
даже если разъят
и исторгнут

«После дождя высыпают как паданцы…»