Путешествие на край ночи

— Там, куда вас пошлет Компания, — сплошной лес, место сырое. Это в десяти днях езды отсюда. Сперва по морю. Потом по реке. Река совсем красная, сами увидите. На другой стороне — испанцы… Заметьте, тот, кого вы смените на фактории, изрядная сволочь. Между нами говоря, конечно. Истребовать с этого говноеда отчеты просто невозможно. Ну никак! Я шлю ему напоминание за напоминанием. Когда человек предоставлен сам себе, он долго честным не останется. Вот увидите. Сами убедитесь. Он пишет нам, что болен. Чушь! Что значит болен? Я тоже болен. Все больны. Вы тоже заболеете, и к тому же скоро. Болезнь — не причина. Плевал я на его болезнь. Интересы Компании — превыше всего. Прибыв на место, первым делом проведите инвентаризацию. Продовольствия в фактории — на три месяца, товару — минимум на год. Вам всего хватит. Главное, не пускайтесь в дорогу ночью. Будьте осторожны! Негры, которых он пошлет за вами к морю, запросто вас утопят. Он наверняка их на это натаскал. Они — негодяи под стать ему. Уверен в этом. Он наверняка шепнул им пару слов насчет вас. Здесь это случается. Перед отъездом захватите также хинин, свой хинин. Он вполне способен подсыпать чего-нибудь в лекарство.

Директору наскучило давать мне советы, он встал и попрощался со мной. Крыша из рифленого железа над нами весила, казалось, тысячи две тонн, самое меньшее. Она концентрировала над нами всю жару. Нас обоих прямо-таки разламывало от этого. Хоть ложись и помирай. — Пожалуй, не стоит нам еще раз встречаться до вашего отъезда, Бардамю, — добавил директор. — Здесь каждый шаг выматывает. Впрочем, я, может, и зайду на склады проследить за вашим отъездом… Когда прибудете, вам туда напишут. Почта ходит отсюда раз в месяц. Ну, удачи!

И, пряча лицо в тени шлема, он уткнулся носом в китель. Сзади я отчетливо различил жилы шеи, вздувшиеся на два пальца под затылком. Он еще раз обернулся.

— Передайте этому засранцу, чтобы он немедленно возвращался. Мне надо перемолвиться с ним парой слов. Пусть не мешкает по дороге. Главное, чтобы он, падаль, не загнулся в пути. Это было бы очень досадно. Очень. Ах он дерьмо вонючее!

Один из его негров шел впереди меня с большим фонарем: он должен был отвести меня туда, где мне предстояло квартировать до отправки в это обетованное миленькое Бикомимбо.

Мы шли по аллеям мимо людей, вышедших на прогулку после захода солнца. Повсюду царила ночь, пробитая ударами гонгов, прорезанная краткими и бессвязными, как икота, песнями, огромная, черная ночь тропиков, сердце которой — тамтам — билось слишком громко и учащенно.

Мой юный босоногий проводник ловко скользил вперед. Среди кустов, наверно, полно было белых: оттуда доносились их легко узнаваемые голоса — агрессивные, неестественные. Вокруг безостановочно кувыркались летучие мыши, бороздя рои мошкары, слетавшейся на наш огонек. Под каждым листиком на деревьях таился сверчок — такой оглушительный треск доносился оттуда.

У перекрестка, на чуть заметном пригорке, нас остановила кучка туземных стрелков, которые спорили вокруг опущенного на землю гроба, прикрытого широким трехцветным знаменем в складках.

Это был мертвец из больницы, которого они не знали где похоронить. Инструкции были даны им самые расплывчатые. Одни хотели закопать его на поле внизу, другие — наверху, где на берегу тоже было отгороженное место. Им надо было договориться. Мы с боем тут же вмешались в перебранку, подавая свои советы.

Наконец носильщики предпочли нижнее кладбище верхнему: под гору идти было легче. Повстречали мы также на дороге трех белых юнцов из породы тех, кто в Европе сходится на воскресные матчи регби, страстных, скандальных и бледных болельщиков. Здесь они, как и я, состояли на службе у компании «Сранодан» и любезно указали мне дорогу к недостроенному дому, где временно была поставлена моя походная раскладушка.

Мы двинулись туда. В постройке было совершенно пусто, если не считать кое-какой кухонной утвари и моей, так сказать, кровати. Как только я улегся на это нитеобразное и шаткое сооружение, из углов выпорхнуло десятка два летучих мышей, которые с треском раскрываемых вееров заметались над моим боязливым отдыхом.

Маленький негр, мой проводник, тут же вернулся и предложил мне свои интимные услуги, а так как в тот вечер я был к этому не расположен, он разочарованно осведомился, не привести ли ко мне свою сестру. Хотел бы я знать, как он разыщет ее в такую ночь!

Тамтам в соседней деревне рвал на кусочки мое терпение: от него меня аж подбрасывало. Тысячи деловитых москитов без промедления завладели моими ляжками, а я боялся спустить ноги на пол из-за скорпионов и ядовитых змей, которые, как я предполагал, вышли на свою мерзкую охоту. У змей был огромный выбор крыс: я слышал, как те грызут все, что можно, на дрожащих стенах, полу, потолке.

Наконец взошла луна, и в лачуге стало чуть спокойнее. В общем, в колониях жилось не сладко.