Путешествие на север

Нельзя было позволить, чтобы, когда у нее плохое настроение, к Обежу не мог приблизиться ни один торговый корабль из-за шторма, все лошади в городе бесились, а в горах лавина сходила за лавиной, говорили одни. Нельзя было позволить этого просто потому, что в купеческих городах не оказалось ни одного колдуна сильнее ее, говорили другие.

И как бы там ни было, Ипполит Май решил посмотреть на это диво. А заодно попытаться сделать то, что оказалось не под силу признанным мастерам холодной стали и колдовства. В северных землях известность его не была столь распространена, поэтому он имел шансы не настроить против себя всех отцов и мужей Обежа одним только тем, что въедет в городские ворота.

Тпат должен был ему тысячу флар, Рарош – полторы тысячи, а Котур и еще три вольных города – целых три тысячи флар. На такие деньги один он мог бы жить безбедно года два, а то и три (при условии совсем не играть в карты).

Но деньги в этот раз предназначались не для него.

Отправляясь в дорогу, он с грустью размышлял, что раньше никогда не опустился бы до сознательного соблазнения девушки только из-за денег. Он не стал бы делать этого и сейчас, не окажись его мать, которой вечно не сиделось на месте, в довольно скверном положении. Она опять ждала ребенка. Ипполиту было тридцать два, ей – почти пятьдесят, и оба они догадывались, чем это может ей грозить. Как обычно, отца ребенка назвать с уверенностью она не могла, но на этот раз, как понял Ипполит, выбирать надо было уже не между герцогом и графом, а между театральным плотником и подмастерьем портного. Стало быть, со стороны помощи ждать не приходилось. Играть на сцене она не могла, последний богатый любовник ее бросил, чувствовала она себя плохо, а денег не было ни у нее, ни у Ипполита – слишком уж неожиданно это с ней приключилось. И он как старший (да и единственный на сей момент) мужчина в семье обязан был что-то предпринять. Он презирал низкие побуждения, но вынужден был следовать им.

К тому же в деле, за которое он на этот раз решился взяться, присутствовала существенно большая доля риска, чем Май привык допускать обычно. Он вторгался на чужую территорию. Колдовской цех Северного берега – организация закрытая, и тайны, известные внутри нее, распространению не подлежат. Кто колдует, как колдует, зачем колдует и почему – посторонних это не должно касаться. Если же кто-то сильно интересуется, то он либо поступает на службу цеху, либо получает по загривку и больше не сует нос в чужие дела. Май не желал первого и совершенно не желал второго. Его прадед был настоящим предсказателем будущего, и Май по наследству получил способность видеть и слышать кое-что, недоступное другим. Когда ему было очень нужно, он не стеснялся вводить кого-то в заблуждение относительно собственной персоны. Раскройся его обман – ему не поздоровилось бы еще в Рароше в момент получения информации о колдунье. Но обман не раскрылся. Все-таки Май был хорошим актером. И заработать много денег сразу и быстро он другого способа не видел.

У него оставалось в запасе около пяти месяцев. Что ж, кто не рискует – тот не ужинает за чужой счет. Так стоит ли щепетильничать, если козыри сами ложатся в руки? Отчего бы не попытать счастья. И если такое возможно – нечестное дело сделать честно, – он, конечно же, приложит все старания...

* * *

Обеж был древним городом, но лет двадцать назад сгорел, и от прежнего Обежа мало что осталось – стены старой крепости, казармы городского гарнизона да огромный собор на центральной площади. Хорошо мощенные улицы были удобны, не широки и не узки, дома в новомодном стиле, который не особенно нравился Маю, покрашены были в разные цвета, очевидно, в надежде придать хмурому северному городу оттенок южной солнечности и веселости. Проживи Ипполит Май в Обеже всю жизнь, ему, может быть, выдумка эта показалась бы удачной, но он был родом из далеких от этих мест теплых краев, и нависшее над самыми городскими крышами сырое серое небо гасило яркость красок и делало пятнистую пестроту города смешной и неуместной. К серому небу более шел серый камень.

Ипполит остановился в рекомендованном ему пансионе, разложил в порядке предполагаемого посещения привезенные с собой письма и отправился наносить визиты.