Путешествие на север

– Корчма «Три дуба», – буркнул тот в ответ.

– Это я понимаю, – сказал Май. – А как называются окрестности? – Для большей понятности он сделал широкий жест рукой.

– Окрестности? – переспросил корчмарь и задумался, шевеля кустистыми бровями и многочисленными морщинами на лбу.

Натянувший уже штаны Максимилиан оборвал его тяжкие раздумья новым вопросом:

– Что за замок лежит в пяти милях к северу отсюда?

– Замок? – опять спросил корчмарь, на этот раз с удивлением. – Ни к северу, ни к югу тут нет никаких замков.

– Но как же?..

– Водит, – объяснил своему юному спутнику Май. – А ты как думал? Она нас водит. Чтобы мы обратной дороги к замку не нашли. – Он вновь обратился к корчмарю: – Уважаемый, сообщите нам в таком случае, чьи земли мы имеем честь топтать?

Вот тут корчмарю раздумывать над ответом было не нужно.

– Чьи? Земли благородного герцога граагского Зуммеля фон Хаузаля.

Май прикусил черенок ложки. Герцогство Граагское. Среди приморских городов, да и в великоимперских землях оно пользовалось славой не то чтобы дурной. Скорее странной. Говорили, будто с суши оно больше, чем если плыть вдоль берегов полуострова морем. Говорили, будто это колдовской край и будто сам герцог – колдун. Говорили и другие чудные вещи, которым Май раньше не верил – мало ли что наплетут да придумают. Верил ли он в них теперь? Пожалуй. Но все еще не полностью. А другие путешественники, побывавшие здесь, возвращались с известием, что ничего необычного в Грааге не видели. Конечно, они не видели. Для того чтобы видеть, нужно с этой способностью родиться. Или же уметь так соврать, чтоб самому уверовать в собственные сказки.

Корчмарь еще повертелся пару минут, сказал:

– Сдачу сейчас принесу, – и исчез.

– А кто это – она? – спросил Максимилиан.

Май только посмотрел на него. Рот у него был занят, чтобы отвечать.

– Тот, из замка? Который был в маске?

– Вот-вот, – кивнул Май.

Больше они на эту тему не разговаривали, пока блюдо перед ними не опустело.

– А что мы будем делать дальше? – спросил его Максимилиан потом, подбирая куском хлеба остатки подливы.

– Если здесь все спокойно, останемся до завтра и отдохнем, – сказал Май. – Я устал, я запылился, я хочу спать.

– А я хочу обратно в замок, – опустив взгляд на пустое блюдо, сообщил Максимилиан.

– Ты должен потерпеть, – сказал Май, который, к слову, совершенно и не был уверен в том, что здесь все будет спокойно: уж слишком редко сбываются мечты. Но он себе позволил помечтать еще: – Доберемся до гавани, сядем на корабль, и через неделю ты будешь дома.

– А как же деньги? – опять спросил херувимчик.

– Денег я тебе дам. Разумеется, в долг.

– А Маддалена?

Май покачал головой.

– Ничем не могу помочь.

– Тогда я лучше вернусь.

Май поставил на стол локти.

– Ты не сможешь вернуться, – сказал он.

– Почему?

– Спроси хозяина. Он не знает, где тот замок. И никто не знает. Дорога заколдована, никто не сумеет сказать тебе, откуда она нас сюда привела.

– Но почему?..

– Да потому что. И хватит разговоров об этом.

Колоколец при двери на этот раз смолчал.

– Серебром платишь? – спросил от порога молодец с подобным хозяйскому носом-туфлей. – Ну, давай посмотрим на твое серебро.

– И бирюльку с пояса тоже отдай, – добавил корчмарь, топтавшийся в дверях кухни с пистолетом в руке. Смотрел он при этом на золотые часы Мая и целился примерно туда же.

Все как всегда, с тоской подумал Май. В лесной глуши появляются двое неизвестных необычного вида. Оружия у них нет, денег мельче серебряного флара нет. Свидетелей, кстати, тоже нет. Никто их раньше здесь не видел. Что за беда, если никто никогда и не увидит их больше? Сказать спасибо, что поесть успел?

– Когда начнется, беги хоть в дверь, хоть в окно, – проговорил он сквозь зубы хлопавшему наивными голубыми глазами Максимилиану, – только быстро.

Молодец от двери подскочил к Маю и приставил тому к шее нож.

– Ох не терплю непорядочных трактирщиков, – проговорил Май вслух и полез за кошельком. Вообще-то, деньги он загодя переложил в башмак, где в каблуке была для этого специальная полость, и сделал это еще в каменном мешке, ожидая рано или поздно чего-то подобного. В кошельке он оставил четыре монеты. Но вот часы ему было жаль. Они стоили почти четыреста флар, и расставаться с ними Маю не хотелось. Однако, если не сложатся обстоятельства, он знал, что придется и их отдать. Жизнь дороже.

Он перевернул свой пустой кошель, и монетки с жидким звоном раскатились по столу в разные стороны.

Корчмарев родственник перебросил нож в другую руку и потянулся за крайней. Лезвие Май почувствовал у себя вместо горла уже чуть ли не на затылке. Тогда, стараясь ни на долю мгновения не упускать ощущение ножа, что удалось ему, к сожалению, не совсем, Май сколько было силы – а уж ее-то, к счастью, было много – ударил разбойника локтем в живот, одновременно ногой выбив из-под оцепеневшего Максимилиана стул и прошипев: «Дурак, кому сказано!»