Путешествие на "Щелье"

— Я был на волоке, — похвастался Овчинников. — Мы видели ваши следы.

Я сказал, что для тревоги серьезных оснований не было, поморы тратили на переход через Ямал больше месяца, мы идем «с опережением графика».

— Местные жители уверяли, что в такое жаркое, сухое лето пройти этим путем невозможно, — возразил Книппер. — Один охотник–ненец говорил мне, что реки и озера обмелели, и вы встретите десятки волоков, места безлюдные, вот все и забеспокоились. «Литературная газета» запрашивала Марре — Сале, Се — Яху, мыс Каменный. Им ответили, что вы прошли факторию Мор–ды–Яха, направились вверх по реке, дополнительных сведений нет. Район озер просматривался с вертолета, «Щелья» не обнаружена. В Се — Яхе, кроме нас, Игорь Запорожец из «Правды Севера» и Таня Агафонова из «Комсомолки». Мы тоже посылали запрос в Марре — Сале. Начальник станции ответил, что вы пробыли у них сутки, провели интересную беседу, при благоприятных метеоусловиях вышли на север, к фактории. По его расчетам, вы должны прийти в Се — Яху 10 августа, почти угадал…

— Уха готова! — объявил Буторин, выкладывая на широкую доску куски омуля, муксуна, щокура, гольца.

— Знаете ненецкую пословицу? — спросил я. — Рыбу ешь — как птичка летаешь.

Корреспонденты предусмотрительно захватили бутылочку спирта, мы торжественно выпили за счастливое окончание поисков «Щельи» и за здоровье летчиков, которые от чарки отказались, но уху и рыбу ели с удовольствием.

— А я не хотел брать корреспондентов, — признался Борисов. — Дай, думаю, разыграю я их. «Щелью», говорю, не обнаружили! Смотрю, приуныли ребята. Вот он, наш радист, не выдержал, выдал меня…

Проводили вертолет, Буторин вручил на прощанье летчикам двух гусей. Корреспондентов мы взяли на борт

и вечером пришли в Се — Яху. На причале среди встречающих увидели начальника порта Амдерма Юдина с кинокамерой в руках.

— Специально прибыл, чтобы пожать вам руки, — сказал он. — Был уверен, что ничего с вами не случилось. Два таких мужика да с винтовками в тундре не пропадут.

Нас пригласили на полярную станцию, и я сразу попросил разрешения отправить радиограммы. Адресатов много, текст один: «Вышли в Обскую губу, все в порядке». На душе стало легче. Сегодня спокойно будут спать наши родные, близкие, а завтра в газетах не будет рубрики: «Где ты, «Щелья»?»

Утром вместе с корреспондентами мы отправились на самоходную баржу, чтобы посмотреть подробную карту Обского бассейна, выяснить, нельзя ли пройти из Оби через Тазовскую губу по рекам и озерам в Енисей.

Тонкие синие жилки на карте соединялись в извилистую, непрерывную линию. Кажется, можно попасть в Енисей этим путем и подойти к Диксону с юга, но…

— Сейчас не весна, речки пересохли, — сказал Буто–рин. — В Мангазею не пойдем. Отсюда–сразу на Диксон.

Корреспонденты растерялись и молча с недоумением смотрели на нас. Я вышел из каюты и направился к трапу.

— Ничего не понимаю, — тихо сказала Агафонова, придерживая меня за рукав.

Я коротко рассказал ей о наших разногласиях с Бу–ториным и добавил:

— Он любит поступать отменно, как говорили поморы. То есть по–своему, отлично от других.

Отход Буторин назначил на 11 августа. Нас много фотографировали, подробно расспрашивали о волоке. Но иногда корреспонденты о чем–то подолгу совещались, напоминая заговорщиков.

Обошли весь поселок, побывали на зверофермах, хозяйство богатое. В клетках — сотни голубых песцов. На пушно–меховом заготовительном пункте — гирлянды белоснежных и голубых песцовых шкурок.

— Чувствуется, что приближаемся к мангазейской земле, — пошутил я.

Одна задругой приходили радиограммы. Редактор «Юности» Борис Полевой предлагал мне опубликовать в журнале путевые заметки, просил сообщить о согласии. Из «Литературной газеты»: «Скоро к вам прилетит наш специальный фотокорреспондент Александр На–гральян, отличный парень». Добрые пожелания прислал мой бывший поэтический шеф, руководитель семинара в Литературном институте Евгений Долматовский. Из «Правды Севера»: «Сорок зарубежных агентств, журналы «Лайф», «Тайм» и другие просят через АПН материалы о «Щелье», только, пожалуйста, не задирайте носа, добрый путь».

— Теперь о фотографиях можно не беспокоиться, — обрадовался я, вспомнил про свой аппаратик и попросил Овчинникова извлечь из него пленку.

Он предложил свои услуги:

— Садовой и я сегодня вылетаем в Архангельск. Дай мне эту пленку, я ее проявлю, отпечатаю снимки, к вашему возвращению все будет готово.

— Вот спасибо. Только не потеряй. Потрясающие снимки — «Щелья» во льдах, Буторин на айсберге, Пыжик на льдине, идолы на древней могиле…

— Темная ночь, — подсказал Буторин.