Путешествие на 'Снарке'

"Снарк" покинул Фиджи в субботу 6 июня, а на следующий день, в воскресенье, находясь в открытом океане и не видя нигде земли, я попытался определить мое местонахождение, найдя с помощью хронометра долготу и выяснив широту при посредстве меридиана. Хронометрические наблюдения я сделал утром, когда солнце стояло над горизонтом примерно на 21 градус. Я взглянул в "Альманах Мореплавателя" и нашел, что в этот самый день, 7 июня, солнце запаздывает на 1 минуту и 26 секунд, и что оно наверстывает упущенное со скоростью 14,67 секунды в час. Хронометр сказал мне, что в то самое мгновение, когда я определял высоту солнца, в Гринвиче было 8 часов 25 минут утра. Казалось, что, имея все эти данные, любой школьник мог бы вычислить уравнение времени. К несчастью, я не школьник. Ясно, что в полдень в Гринвиче солнце отстает на 1 минуту и 26 секунд. Столь же ясно, что если бы теперь было одиннадцать часов утра, солнце отставало бы на 1 минуту 26 секунд и еще на 14,67 секунды. Если бы было десять часов утра, следовало бы прибавить дважды 14,67 секунды. А если бы было 8 ч. 25 м. утра, следовало бы прибавить 14,67 секунды, помноженные на 3,5. Далее, совершенно ясно, что если бы было не 8 ч. 25 м. утра, а 8 ч. 25м. пополудни, то следовало бы не прибавить 14,67 секунды, а вычесть их, потому что если в полдень солнце отставало на 1 минуту и 26 секунд и нагоняло это опоздание со скоростью 14,67 секунды в час, в 8 ч. 25 мин. пополудни оно должно было находиться много ближе к тому месту, где ему надлежит быть, чем в полдень.

До сих пор все шло хорошо. Но что же именно показывал хронометр, - 8 ч. 25 м. утра или вечера? Я взглянул на часы. Они показывали 8 ч. 9 м., конечно утра, так как я только что окончил завтрак. Но раз на борту "Снарка" было восемь часов утра, те восемь часов, которые показывал хронометр (а он показывал гринвическое время), должны были быть иными, чем восемь часов на "Снарке". Но какие же это были восемь часов? Это не могли быть восемь часов этого утра, - решил я, - значит, это восемь часов либо этого, либо предыдущего вечера.

Здесь я свалился в бездонную пропасть интеллектуального хаоса. У нас восточная долгота, - соображал я, - следовательно, мы идем впереди Гринвича. Если мы идем позади Гринвича, - значит, сегодня есть вчера; если мы идем впереди Гринвича - значит, вчера есть сегодня; но если вчера есть сегодня, то что же такое сегодня? - завтра? - Чепуха! И все же это должно быть так. Когда я производил наблюдения сегодня утром в 8 ч. 25 мин., в Гринвиче только что окончили вчерашний обед.

"В таком случае, исправь разницу времени за вчерашний день", говорит мой логический ум.

"Но ведь сегодня есть сегодня, - настаивает мой здравый смысл. - Я должен внести поправку за сегодняшний день, а не за вчера".

"И все же сегодня есть вчера", - упорствует мой логический ум.

"Все это прекрасно, - продолжает мой здравый смысл. - Если бы я находился в Гринвиче, теперь было бы вчера. Непонятные вещи творятся в Гринвиче. Но я знаю столь же твердо, как то, что я живу, что я нахожусь здесь сегодня, 7 июня, и что я произвел наблюдения здесь теперь, 7 июня; поэтому я должен внести поправку здесь теперь, 7 июня".

"Чепуха! - восклицает мой логический ум. - Лекки говорит"...

"Не имеет никакого значения, что говорит Лекки, - прерывает мой здравый смысл. - Послушай-ка, что говорит "Альманах Мореплавателя". "Альманах Мореплавателя" говорит, что сегодня, 7 июня, солнце отстает на 1 минуту 26 секунд и нагоняет это опоздание со скоростью 14,67 секунды в час. Он говорит, что вчера, 6 июня, солнце отставало на 1 минуту и 36 секунд и нагоняло опоздание со скоростью 15,66 секунды в час. Очевидно, нельзя вносить поправку к сегодняшнему положению солнца с помощью вчерашней таблицы".

"Дурак!"

"Идиот!"

Таким образом, логический ум и здравый смысл продолжали препираться, пока у меня не закружилась голова: теперь я был готов поверить, что сегодня - послезавтра позапрошлой недели. Я вспомнил напутственное наставление начальника порта в Сува:

"Н а х о д я с ь  в  в о с т о ч н ы х  д о л г о т а х, б е р и т е и з  "А л ь м а н а х а  М о р е п л а в а т е л я" д а н н ы е  д л я в ч е р а ш н е г о  д н я".

Мне пришлось претерпеть еще много других страданий, но всего труднее было сообразить, как переводить на мили градусы широты, потому что они становятся все меньше по мере удаления от экватора. Но все же я справился со всеми трудностями, - с грехом пополам, но справился.

И я получил награду. В четверг 10 июня я вычислил, что "Снарк" держит курс на остров Футуна, один из крайних восточных островов в группе Новых Гебридов, вулканический конус вышиною в две тысячи футов, возвышающийся прямо из недр океана. Я изменил курс так, чтобы "Снарк" прошел от него примерно милях в десяти к северу. Потом я сказал Ваде, повару, стоявшему у руля ежедневно от четырех до шести часов утра:

- Вада, завтра утром хорошенько смотри, - слева будет земля.