Путешествие на тот свет

— Тридцать лет, — не глядя на капитана, ответил Лоран.

— Живете здесь с женой, с детьми?

— Один.

Николай Иванович участливо взглянул на Лорана, и Анри счел необходимым пояснить:

— Жена умерла несколько лет назад. Дочь учится во Франции, в Париже. — Он впервые поднял глаза на капитана и повторил: — А дочь в Париже...

Оглядел всех стоящих на мостике и подумал: «Боже мой!.. Я стою среди покойников... Неужели никто из них не останется в живых?!»

В информационном бюро Лялька сменилась, и теперь на ее месте сидела Таня Закревская. Лялька умчалась выяснять отношения с Аликом Грачевским и оставила свой огромный полиэтиленовый пакет с вязаньем в бюро, сразу за стулом Тани Закревской...

Обложившись словарями, Таня пыталась переводить для Тимура книгу доктора Вольфа.

Со стороны холла о стойку бюро облокотился Костя Беглов — удрученный и совсем не похожий на вечно уверенного в себе, красивого и блистательного старшего пассажирского помощника капитана — Константина Анатольевича Беглова.

— Танюша, — тихо говорил Беглов, — но было ведь такое, чего забыть нельзя! Вспомни, Татка...

— Значит, не было, — мягко отвечала ему Таня. — Если забылось, значит, не было, Костя.

— Но не может же это так все у нас кончиться!.. — искренне взволнованно проговорил Беглов и тут же оглянулся по сторонам.

— Может, Костя, — улыбнулась Таня. — Может, миленький. Оказывается, все может быть в нашей жизни. И я так этому рада! — Таня рассмеялась легко и счастливо. И сказала Беглову: — Ты сегодня прекрасно выглядишь, Костя. Как, впрочем, и всегда. Ты прости меня, пожалуйста... У меня очень трудный текст. Уйма медицинских терминов! Кстати, ты не знаешь, как перевести вот эту фразу? — И Таня протянула Беглову раскрытую книгу доктора Зигфрида Вольфа.

Лоран стоял на мостике рядом с капитаном и напряженно вглядывался в ориентиры Стенли Уоррена и Чарли — вот-вот высокая скала должна была совместиться с оконечностью мыса...

Пора было давать команду... «Господи!.. Что будет с Николь?..»

Анри Лоран проглотил внезапно подступивший к горлу комок и с трудом выговорил:

— Лево — пять!..

Старпом Конюхов вопросительно посмотрел на капитана и промолчал.

Пауза затянулась, и Лоран увидел, что через несколько секунд они проскочат эти проклятые ориентиры, и хрипло повторил команду, чуть громче, чем следовало:

— Лево — пять!

Николай Иванович быстро окинул взглядом скалистые берега залива, странные гребешки вспененной воды на фарватере и спросил:

— Лоцман, вы абсолютно уверены в правильности своих действий?

— Да!.. — Лоран был на грани истерики.

Неумолимо приближались ориентиры... Если они вот сейчас не сработают, судно не изменит курс и войдет в нормальные глубины — в Париже погибнет Николь!..

— Лево — пять! — по-английски скомандовал капитан.

— Есть, лево — пять! — удивленно повторил старпом.

Вахтенный помощник продублировал команду рулевому. И тот, повторив «Лево — пять!..», выполнил доворот судна влево на пять градусов.

Лоран судорожно вздохнул...

Но Николай Иванович Потапов от чего-то насторожился. То ли лоцман показался ему излишне вздрюченным, то ли вопрошающий взгляд старпома его всколыхнул, но он на всякий случай безотчетно приказал на чистом русском языке:

— Старший помощник! Вахтенный штурман! Рулевой! Всем смотреть внимательно!..

Он еще сам не понимал — что «смотреть внимательно», куда «смотреть»... Просто этот приказ был некой неуверенной формой объявления возможной ТРЕВОГИ.

Лоран вспомнил «генеральную репетицию» прохода этого участка на буксире «Торнадо», сопоставил ход судна с оставленными ориентирами и убедился в том, что теперь двадцать тысяч тонн металла и тысяча человеческих жизней с каждым пройденным метром по этому удивительной красоты заливу становятся все беззащитнее и беззащитнее...

У закрытого кормового бассейна в удобных пластмассовых креслах сидели два очень больших растерянных человека. Могучий двухметровый папа Пол Сердюк в легкомысленных штанишках-плавках и уступавшая ему всего два сантиметра в росте, но обогнавшая мужа по весовой категории мама Маргарет Сердюк в черном, пуритански закрытом купальнике.

— Но он же старше меня на три года... — растерянно говорил папа Сердюк маме Сердюк. — И потом, все время пьет и пьет!..

— У тебя есть другой шанс для нашей дочери? — тихо и скорбно спросила мама Сердюк...

В медсанчасти, в терапевтическом отделении, состоящем из отсека в шесть квадратных метров, с новейшим аппаратом для ультразвукового исследования, большим стационарным кардиографом, компьютером и различными шкафчиками со всем необходимым, Эдуард Юрьевич выслушивал фонендоскопом полуголого пожилого толстяка. Он тихонько, по-английски задавал толстяку какие-то вопросы, а тот так же негромко отвечал и с надеждой на продолжение жизни старался заглянуть в глаза Эдуарду Юрьевичу...

— А теперь повернитесь, пожалуйста, ко мне спиной, сэр, — попросил толстяка Эдуард Юрьевич.