Путешествие на восток

Увидел, как уворачивается эльф, как он готовится к новому рывку, но неожиданно травянистый холмик, служивший предполагаемой точкой опоры, становится просто комком травы. Нога ухает вниз, эльф теряет равновесие, и агонизирующая тварь пробивает его насквозь. Житель темного подгорья привык к твердой почве под ступнями, и его подвела эта привычка. Он не умел сражаться на траве, что бывает обманчивее миража пустыни.

— Добей, — прохрипел он, у уголка рта пузырилась темная кровь. — Не хочу от… твари. Меч — лучше.

Подойдя ближе к уже бледнеющему эльфу, я занес саблю:

— Закончим наши дела в следующей жизни.

— Да, — все так же хищно улыбнулся Кнелли и повторил предсмертные слова Санты: — Мы еще встретимся.

Миг спустя его сердце оказалось пронзено моим клинком. Выдернув саблю из тела, я спустился вниз с холма. Двое противников повержены, но оставался третий. Абель стоял во весь рост на козлах, а его пистолет-арбалет, дорогущее оружие, было направленно прямо в голову Мии. Он стоял не шевелясь, а полы казенного плаща подрагивали от ветра. Я подошел ближе и посмотрел в его глаза, но не увидел там ничего. Будто бы я смотрел лишь в бесчувственную водную гладь, лишенную эмоций. Я посмотрел на его плечи и на руку: они не дрожали, застыв, как тысячелетние горы. Дознавателю было плевать. Плевать на спутника, на тварь, на девушку у него на мушке и на меня самого. Чего же он хотел? Этого я не знаю и, скорее всего, никогда не узнаю.

— Тим Ройс, вы обвиняетесь в…

— Давай уже ближе к сути. — Как и в прошлый раз, я попытался выбить его из колеи и выиграть время. — Хотя я догадываюсь, чего ты хочешь. Давай так — ты спускаешься вниз, садишься на лошадь и скачешь домой, забывая о моем существовании. В обмен на это я тебя не убью и поклянусь, что никогда не вернусь в Империю.

— Все так же не научен манерам?

Я развел руками, не спуская глаз с пальца, лежащего на курке.

— Ты отправишься со мной обратно в Сантос, — будто не слыша моей пламенной речи, произнес следователь, — или она умрет.

Усмехнувшись, я поднял правый клинок, указывая на голову Абеля:

— Во-первых, с чего ты взял, что мне есть до нее дело? Во-вторых, ты, надеюсь, знаешь, что угрожаешь чертильщику?

— Нет дела до жены? — удивился следак, а потом вдруг улыбнулся. — О, понятно… Очень умно — скрыться от любопытных взглядов под защитой обручального браслета. Что ж, тут ты меня сделал. Но все равно она тебе для чего-то нужна, а значит, ты не заинтересован в ее смерти. Что до твоего магического дара — конечно, я навел справки. Но, думаю, мне не стоит бояться такой посредственности, как ты. Да и к тому же у тебя на клинке лишь половина печа…

Всего одна вспышка, яркая, как второе солнце, — и молния, сорвавшаяся с клинка, за непередаваемо краткий отрезок времени достигла цели. Еще недавно живой человек заваливался на спину бесчувственной куклой. Его черная шея дымилась, а голова бесследно исчезла в серебряном росчерке.

— Мне хватит и половины, — пробурчал я себе под нос.

И лишь я сделал шаг, как…

— Ничего не говори! — гаркнул я, видя, как широко открываются глаза и рот смуглянки. — Сиди на месте, скоро уедем. Только закончу здесь.

Подойдя к телеге, я вытащил оттуда тело Абеля и уложил на землю. Потом поднялся на холм и целых пятнадцать минут провозился с телом эльфа. Но в итоге смог вытащить хвост, хитиновый панцирь которого и не мечтал разрубить. Его я тоже спустил с холма и уложил рядом с трупом следака. Потом достал маленькую лопатку и два часа копал не самую глубокую могилу. Спустив в коричневый провал тело эльфа, засыпал его землей. Затем принес семь камней и уложил их пирамидкой в том месте, где предположительно была голова погибшего. Темные эльфы, рожденные в земле, в нее же и уходили. Отдавая дань уважения, я последовал традициям народа того, с кем сражался плечом к плечу против опаснейшей твари. Один бы я не справился. Химер магией не возьмешь. У них что-то вроде устойчивости к ней.

Следом я достал все лишнее тряпье, что у нас было, и завернул в него обезглавленное, все еще дымящееся тело Абеля. Обильно полил сверток горючей жидкостью, а потом чиркнул огнивом. Я не мог потратить хворост на погребальный костер, но и отправлять следователя без погребения в очередь перерождения мне отчего-то не хотелось. После этого я спокойно оделся, вскочил на козлы и щелкнул поводьями.