Путешествие на восток (СИ)

Да, при виде высочайшей вершины и ее соседок сразу становилось понятно, почему эти горы назвали Опорой Небес. Именно так все и выглядело, словно эти каменные исполины, закованные в лед и снег, подпирали само небо, не давали ему обрушиться на землю.

— Ты поэтому дед поскакал в конце, как молодой кентавр? — вдруг спросил Минт, выдавая себя.

Пускай бард и канючил о морозах, кутался в одежды, но на самом деле мерз не так уж сильно. Голодал и задыхался не так уж мощно. Боялся не так уж, чтобы очень, и подглядывал одним глазком. Сам Бранд подозревал, что Минт просто повышает на них ту часть умений профессии Барда, что отвечала за игру на публику и попытки задурить голову слушателям.

— Торопился увидеть гору, ощутил ее зов?

— Зов? — нахмурился Бранд.

Такое случалось в горах, чаще всего от недостатка воздуха и маны, от слишком жестких условий — живые начинали дурить, слышали голоса и некий загадочный Зов, а то и видели всякое разное. Считалось, что горы делают живых ближе к богам и поэтому многие объявляли, мол, им являлись боги, хотя по факту это было просто самообманом. Бранду всегда казалось, что это очень иронично, явление богов, сводящее с ума, но живые продолжали верить в то, что хотели верить.

Скорее всего и Валланто ездила сюда с той же целью — стать ближе к богу. Богам?

— Гора зовет нас, призывает подняться наверх, — почти пропел Минт.

— Дж’Онни, если его потянет вверх, разрешаю въебать копытом между ног, — сказал Бранд.

— А еще говорят, что ты размяк, Бранд, — хохотнул кентавр.

— Размяк, — проворчал он в ответ.

В прошлом не стал бы возиться с Минтом, просто стремительно переместился бы к Городу Любви, да вломился через главные ворота. Вышла бы славная драка, в которой меньше всего он думал бы о том, как спасти дочь Валланто или сдерживать удары, чтобы не пострадали живые вокруг.

— Спасибо, что расчистили дорогу, мастер Бранд, — пророкотал Вайдабор.

Ручища его показалась, вцепилась в выступ льда, и мгновение спустя он появился наверху. Почти сразу же следом ступила Валланто. Она опустилась коленями в снег, сложила руки перед собой, соединив ладони и направив пальцы на верхушку Садэроджиманогатхи.

— Суеверие, глупое суеверие из детства, — сказала она, почти тут же поднявшись и смущенно улыбаясь. — У нас верят, что если в первый раз постигла неудача, то во второй ждет успех.

И в прошлый раз отправляясь к Городу Любви спасать дочь, она точно так же преклоняла колени перед вершиной, понял Бранд. Молилась не богам, но горам, чтобы те помогли ей.

— Ну, так мы идем на вершину или нет? — нетерпеливо спросил Минт.

— На вершину? — удивилась Валланто.

— Мы слетим оттуда на ранцах с ветром и опустимся прямо в Город Любви! — провозгласил Минт.

— А, — понимающе кивнула Валланто, явно не раз сталкивавшая с этой горной болезнью. — Только перед этим надо выпить зелье любви!

Минт выпил и потерял сознание, распластался на Дж’Онни.

Вайдабор просто поклонился горе, как воин воину и выпрямился, обозревая ледник. Тут же прикрыл ладонью глаза, ибо ледник и правда сверкал слишком ярко. Да и солнце на такой высоте не слишком-то грело, в общем, все те причины, из-за которых живые предпочитали не подниматься выше одной мили, оставляя воздух выше авианам, птицам и драконам.

— Здесь полегче, чем в драконьих горах, — Валланто втянула ноздрями воздух, — маны в воздухе меньше, но все равно высота, похоже, берет свое. Слишком быстро и резко поднялись.

Она не обвиняла Бранда, понимала, зачем тот затеял проверку себя. Мана могла закончиться, умения подвести и тогда оставался только сам герой и вбитые в тело рефлексы. Зачастую и этого не хватало, конечно.

— До завтра оклемается, главное не отпускать его никуда. Организм перестроится, привыкнет, станет легче.

— Сомневаюсь, что он съебется, — ответил Дж’Онни. — Кому он тогда петь будет — камням? Хотя этот распиздяй может, да, еще разжалобит их своими песнями, они ему в девушку сложатся!

Валланто махнула рукой, и они двинулись наискось через ледник в указанном ей направлении. Трещины и торосы, сверкание ледника, подтаявшие снежные мостики и просто пустоты, прикрытые корочкой льда. Опасно, но не так, как живые и монстры, которых вокруг тоже не было.

Слишком высоко, слишком далеко, источники маны если и выходили наружу, то внизу, у подножия. Если бы здесь не пребывало все в снегу и камнях, то жизнь наверху была бы безопаснее. Или здесь только камни и снег, как раз потому что нет жизни? Нет маны — нет жизни? Бранд положил себе обдумать это позднее.

— Страшной силы вышел бы разбойник, — вдруг сказала Валланто. — Представляешь, бард такой силы во главе банды?

Пока что им не встретился ни один из тех преступников и любителей свободы, что обычно обитали в таких местах, слишком уж высоко забрались. Словно спеша напомнить, что живым здесь не рады, задул, засвистел могучий ветер, спеша сдуть их с тела ледника. Герои продолжали шагать, Вайдабор выдвинулся вперед.

— Вот это была бы ебанина! — хохотнул Дж’Онни, легко перекрывая свист ветра. — Пришел, спел, жители сами вывернули карманы и подставили задницы!