Путешествие на Запад. Том 2

В этот момент в храм пришел служитель, чтобы возжечь вечерние благовония. Зажигая курительные свечи, он подошел к статуям и воткнул свечи в курильницу. Но тут до него донеслись угрозы Сунь У-куна. От страха служитель рухнул наземь, затем, поднявшись, взглянул на Сунь У-куна, но в ту же минуту снова упал. После этого он вскочил, мигом выкатился из храма и вбежал в келью настоятеля:

– Почтенный отец! Там пришел какой-то монах!

– Ну и бестолковые вы все! – рассердился настоятель. – Мало вас били! Ведь я сказал, чтобы этих монахов устроили под верандой, чего же ты опять лезешь ко мне? Если еще раз явишься, я велю всыпать тебе двадцать палок!

– Почтенный отец, – продолжал служитель, – это совсем другой монах, не тот, что был у вас. У него очень свирепый вид и нет спинного хребта.

– А каков он из себя? – заинтересовался настоятель.

– У него круглые глаза, острые уши, – сказал служитель. – А лицо его покрыто волосами, он напоминает бога Грома. В руках у него посох; от злости он скрежещет зубами. Сразу видно, что у него руки чешутся и он ищет повода, что-бы подраться.

– Пойду посмотрю, что за монах, – сказал настоятель.

Не успел он открыть дверь, как тотчас же увидел стремительно приближавшегося к нему Сунь У-куна. Он действительно был безобразен. Все лицо его было не то в буграх, не то во впадинах. Огненные глаза сверкали, лоб склонился как бы в поклоне. Безобразные зубы выдавались вперед и напоминали клешни краба, у которого наружу торчат только кости, а мясо находится внутри.

Увидев Сунь У-куна, настоятель быстро захлопнул дверь своей кельи. Однако Сунь У-кун высадил ее одним ударом и заорал:

– Немедленно подмести и приготовить мне помещение в тысячу цзяней. Я буду здесь ночевать!

Укрывшись во внутреннем помещении, настоятель шепнул служителю:

– Откуда только взялся такой урод? Он и ведет себя так заносчиво для того, чтобы как-то прикрыть свое уродство, У нас здесь всех помещений, вместе с кельями, храмами, башней под колоколами и барабанами и обеими террасами будет не больше трехсот цзяней. А ему для спанья, видите ли, необходимо тысячу цзяней. Где же это мы возьмем их?

– Учитель, – сказал тут прислужник. – Я храбростью не отличаюсь. Уж лучше вы сами разговаривайте с ним.

– Почтенный монах, – дрожащим голосом молвил настоятель. – В нашем бедном монастыре вам будет неудобно, и мы не смеем задерживать вас здесь. Вы лучше поищите для себя ночлег где-нибудь в другом месте.

Тем временем Сунь У-кун превратил свой посох в огромный столб, поставил его посреди дворика и сказал:

– Ну, вот что, монах! Если ты считаешь, что здесь неудобно, выметайся отсюда!

– Да мы с малых лет живем в этом монастыре, – отвечал настоятель. – Он переходил по наследству от дедов к отцам, от отцов к сыновьям. От нас он должен перейти к нашим детям и внукам. А этот монах, не имеющий ни о чем понятия, хочет выселить нас отсюда.

– Почтенный отец, – взмолился слуга. – Прошу вас, не сочтите мои слова за грубость, но лучше переселяйтесь отсюда поживей. Он все равно пробьется сюда силой.

– Не говори глупостей! – рассердился настоятель. – Куда это мы пойдем? Ведь нас тут человек пятьсот, Нам просто некуда переселяться.

– Эй, монах! – услышав это, крикнул Сунь У-кун. – Раз вам некуда переселяться, выходите по одному, я угощу вас своим посохом.

– Ну, выходи, – сказал настоятель, – и прими за меня удары.

– Дорогой отец! – в отчаянии воскликнул слуга. – Как можете вы посылать меня под удары такого посоха?

– Не зря говорится, – сказал на это настоятель: – «Содержишь солдат тысячу дней, а используешь их один день». Как же ты можешь отказываться?

– Да этот посох, если упадет на человека, то придавит его.

– Что и говорить, – отвечал настоятель, – но если этот посох будет стоять во дворе, а ночью, забыв о нем, пойдешь куда-нибудь и натолкнешься на него, в голове наверняка дыра будет.

– Учитель, – сказал тогда слуга. – Вы знаете, как тяжел посох, и все же заставляете меня выходить.

С этими словами он резко повернулся и ушел к себе.

«Вот ведь беда какая, не могу я нарушить запрет, – подумал Сунь У-кун. – Если я убью хоть одного из них, учи тель снова обвинит меня в жестокости. Надо найти какой-нибудь предмет и стукнуть его посохом – пусть посмотрят, что из этого получится».

Оглядевшись вокруг, Сунь У-кун вдруг увидел стоявшую перед входом в жилые помещения статую льва. Взмахнув посохом, он с силой опустил его на статую: раздался страшный грохот, и каменный лев разлетелся на мелкие кусочки. Настоятель, видевший это из окна, от страха залез под кровать. Служитель же спрятался в котел, не переставая бормотать:

– Почтенный отец! Ну и тяжел этот посох! Нам не вынести его удара. Помилуй! Помилуй!

– Не бойтесь, монахи! – сказал тогда Сунь У-кун. – Я не буду вас бить. Скажите мне, сколько живет здесь всего монахов?

– Пятьсот человек, – отвечал дрожащим голосом настоятель, – а помещений всего двести восемьдесят пять.