Путешествие на Запад. Том 4

Учитель и его ученики спокойно и беззаботно взошли на самую вершину чудесной горы Линшань. В ярко-зеленой сосновой роще они увидели выстроившихся в ряд набожных мирянок-упасика, а под изумрудными кущами кипарисов – верующих мирян-упанов. Наставник приветствовал их монашескими поклонами и привел всех этих мирян, а также монахов-бикшу и монахинь-бикшуни в такое смятение, что все они молитвенно сложили руки и начали просить:

– Не кланяйся нам, праведный монах! Лучше приходи побеседовать с нами после того, как увидишься с Муни.[76]

– Об этом еще рано говорить, – воскликнул Сунь У-кун и, улыбаясь, добавил: – Пока что мы идем поклониться ему!

Танский монах, ощущая необыкновенный прилив сил, шел за Сунь У-куном прямо в храм Раскатов грома. Там навстречу им выступили четыре хранителя Будды – махарачжи.

– Это ты, праведный монах, явился? – спросили они.

Танский наставник учтиво поклонился.

– Да, это я, смиренный Сюань-цзан, – отвечал он и хотел было войти в ворота, но хранители Будды остановили его.

– Обожди немного, праведный монах, – сказали они. – Дозволь нам прежде доложить о тебе.

Один из хранителей у первых ворот направился к четырем хранителям у вторых ворот и сообщил им о прибытии Танского монаха. Тогда один из хранителей Будды у вторых ворот передал эту весть хранителям Будды у третьих ворот, где, собственно говоря, находились благочестивые монахи, прислуживавшие Будде. Узнав, что прибыл Танский монах, они поспешили в храм Будды и доложили досточтимому Татагате Сакья-муни:

– К тебе, на твою драгоценную гору прибыл за священными книгами праведный монах Танского двора! – возвестили они.

Досточтимый Будда очень обрадовался и тотчас же призвал к себе восемь бодисатв[77], четырех хранителей-махарачжей, пятьсот архатов, три тысячи подвижников, постигших учение Будды, духов – правителей одиннадцати светил и восемнадцать духов – хранителей кумирен. Он расставил их в два ряда лицом друг к другу и после этого повелел пригласить Танского монаха. Повеление Будды передавалось от ворот к воротам. Наконец оно дошло до самых последних ворот.

– Просим Танского монаха пожаловать! – раздался голос.

Сюань-цзан благоговейно вошел в ворота монастыря в сопровождении Сунь У-куна, Чжу Ба-цзе и Ша-сэна, которые вели коня и несли поклажу.

По этому случаю сложены следующие стихи:

В том памятном году далеком,
Душою к Истине влеком,
Он рьяно принял назначенье
Быть государевым послом.
Взял грамоту из рук владыки,
Простился, из цветных палат
Сошел по яшмовым ступеням
И в путь пустился на закат.
Не раз прохладными утрами,
На запад обращая взор,
Он шел сквозь росы и туманы
По кручам неприступных гор,
А в сумерки, ложась устало
На выступе холодных скал,
Покрытый мглой и облаками,
Сном беспокойным засыпал.
Блюдя монашество сурово
И предан Истине навек,
Он пересек в пути далеком
Три тысячи бурливых рек,
Простым, безвестным пилигримом
Шел к рубежам святой земли
Через бесчисленные горы,
Тянувшиеся сотни ли.
Все помыслы и все желанья,
Упорство всех душевных сил
К высокому перерожденью
Он, непреклонный, устремил.
И наконец сегодня утром,
Войдя в тысячесветный зал
Пред вечным Буддой Татагатой
Святым просителем предстал.

Все четверо путников, подойдя к престолу Будды, пали ниц, совершили земные поклоны, после чего стали раскланиваться налево и направо с приближенными Будды, каждому отвешивая по три поклона. Затем Танский монах, не поднимаясь с колен, вручил Будде свою подорожную.

Будда внимательно просмотрел ее и вернул обратно. Совершив поклон, положенный для послов, Танский наставник начал рассказывать:

– Я – Сюань-цзан, твой смиренный ученик, прибыл к тебе, обитающему на сей драгоценной горе, по повелению императора великого Танского государства, расположенного в восточных землях, чтобы поклониться тебе и попросить книги твоего священного учения на благо всем живым существам. Молю тебя, Будда прародитель, яви свою милость и пожалуй мне эти книги, дабы я смог скорее вернуться на родину!

Тогда Будда открыл свои уста и, обращаясь к Сюань-цзану, молвил: