Путешествие на Запад. Том 4

Девять зубьев грозных граблей
Бьют врага, вздымая вихри,
И от бешеных ударов
Искры сыплются дождем.
Но в ответ, не зная страха,
Оборотень бьет монаха,
Проломить герою череп
Норовит своим вальком.
Первый – проклятый навеки,
Алчный дьявол – в злобе хочет
Съесть наставника святого,
Заманить в капкан врага, –
А другой боец могучий,
Прежде вождь звезды небесной,
Ныне – Танского монаха
Друг надежный и слуга.
Тот, чье сердце верой дышит.
Светлый по своей природе
Праведник, тому не страшны
Сотни оборотней-мар.
Пусть вершину скрыли тучи, –
Пять стихий таятся в недрах,
И сырой землей не станет
Твердого металла жар.
Огненным вальком удары
Дьявол ловко отбивает,
Как рожденный в черной топи
Разъярившийся удав.
Как дракон, рожденный в море,
Чжу Ба-цзе, герой, наотмашь
Граблями врага колотит,
Силу всю свою собрав.
Гром ударов, брань и крики!
Все дрожит в подземном царстве.
На земле бушуют реки,
Горы рушатся кругом.
Два лихих бойца дерутся,
Не на жизнь, а на смерть бьются,
Одолеть хотят друг друга
Силой или волшебством!

Чжу Ба-цзе так вошел в раж, что не заметил даже, как оборотень велел бесенятам окружить его со всех сторон. Но об этом мы пока рассказывать не будем.

Вернемся к Сунь У-куну, который, стоя за спиной Танского монаха, ехидно рассмеялся.

– Ты что смеешься? – спросил его Ша-сэн.

– Ну и дурень этот Чжу Ба-цзе! – ответил Сунь У-кун. – Решил, что там действительно кормят монахов, и попался на мою удочку. До сих пор все не возвращается. Если бы ему удалось отогнать оборотня одним ударом своих грабель, можешь представить себе, каким героем он бы вернулся и какой поднял бы шум. Если же он не одолел оборотня и тот утащил его к себе, тогда все свои беды он свалит на меня, и уж не знаю, сколько проклятий пошлет на мою голову и обзовет «конской заразой»! Вот что, У-цзин! Ты пока помалкивай, а я отправлюсь посмотреть, что с ним случилось.

Ну и Великий Мудрец! Он тоже, как и Чжу Ба-цзе, тайком от наставника выдернул волосок из затылка, дунул на него своим чудесным дыханьем, воскликнул: «Изменись!». И волосок тотчас превратился в его точную копию. Двойник вместе с Ша-сэном остался ухаживать за Танским монахом. А из самого Сунь У-куна вылетел призрачный дух, который одним прыжком очутился высоко в воздухе и оттуда увидел, что Чжу Ба-цзе окружен бесами, отбивается от них граблями и теряет последние силы.

Сунь У-кун не удержался, приспустил свое облачко и крикнул.

– Ба-цзе! Держись! Старый Сунь явился!

Узнав голос Сунь У-куна, Дурень почувствовал прилив сил, напустил на себя грозный вид и ринулся вперед, колотя граблями куда попало.

Оборотень не устоял. «Что произошло с этим монахом? – подумал он. – С чего это он вдруг так разъярился?».

– Сынок мой! – крикнул Чжу Ба-цзе. – Сюда идут! Теперь я ничего не боюсь!

Он бросился вперед и нанес еще один сокрушительный удар. Оборотень не смог отбиться. Потерпев поражение, он кинулся бежать со всеми своими бесенятами. Сунь У-кун видел, как оборотень скрылся, но не приблизился к Чжу Ба-цзе. Повернув облачко, он вернулся на прежнее место, встряхнулся, и выдернутый волосок вновь прирос к его затылку. Танский монах своими плотскими очами, разумеется, не мог распознать, что рядом с ним двой – ник, а не настоящий Сунь У-кун.

Прошло еще немного времени, и Чжу Ба-цзе, торжествуя победу, вернулся обратно, изнемогая от усталости, с пеной у рта, едва переводя дыхание.

– Наставник! – вскричал он, подходя к Танскому монаху,

– Что с тобой? – встревожился тот. – Ты ведь отправился за травой, чтоб накормить коня! Отчего же ты вернулся в таком истерзанном виде? Может быть, на горе луга охраняются и тебе не позволили рвать траву?