Путешествие на Запад. ТОМ I

– Ты совершенно прав, – согласился с ним Сунь У-кун. После этого все вошли в первые ворота. На вторых воротах висела надпись, оставшаяся с предыдущего нового года: «Обиталище никогда не стареющих небожителей, счастливая страна вечно живущих даосов».

– Эти даосы такими громкими словами просто хотят запугать людей, – рассмеявшись сказал Сунь У-кун. – Пятьсот лет назад, когда я устроил дебош в небесных чертогах, я не видал ничего подобного даже на воротах дворца самого великого Лао-цзюня.

– А ты не обращай внимания и входи, – посоветовал Чжу Ба-цзе. – Кто знает, может быть, эти даосы действительно имеют какие-нибудь особые заслуги.

И вот, когда они уже вошли во вторые ворота, то увидели двух молодых отроков, быстро идущих им навстречу.

Их облик жизнерадостности полон:
Прически в виде круглого пучка,
Откинулись халатов легких полы,

И вьются перья рукавов слегка.
Тугие пояса у стройных талий,
На пряжке толстой золотой дракон,
И туго верх соломенных сандалий
Затянут тонким шелковым шнурком.
Весь вид их и спокоен и изящен,
И всяк поймет, взглянув на них едва,

По лицам, смертным не принадлежащим,
Что перед ним два юных божества.

Низко кланяясь, отроки вышли навстречу гостям и приветствовали их:

– Почтенный учитель! Простите, что мы раньше не вышли встретить вас. Пожалуйста, проходите!

Сюань-цзан был обрадован таким приемом и, следуя за послушниками, прошел в центральный храм, который состоял из пяти залов, с дверьми решетчатыми сверху и глухими снизу. Послушники открыли дверь и ввели Сюань-цзана в зал. На стене висели два огромных разукрашенных иероглифа «Небо и земля». Рядом стоял небольшой жертвенный столик, покрытый красным лаком, с инкрустациями, а на столике – две золотые курильницы и ароматные свечи для возжигания.

Сюань-цзан подошел к столику и зажег свечи. Затем он трижды обошел зал по кругу и, обернувшись, сказал:

– Святые послушники! Ваш монастырь расположен на Священной границе с Западом. Почему же вы не приносите жертвы трем даосским божествам, четырем императорам и всем служителям даосского неба, а лишь возжигаете фимиам Небу и Земле?

– Не станем обманывать вас, учитель, – с улыбкой отвечали послушники, – видите эти два иероглифа: так вот, мы считаем, что поклоняться следует только верхнему. И все это благодаря нашему учителю.

– Что же он сделал? – спросил Сюань-цзан.

– Три даосских божества – приятели нашего учителя, – отвечали послушники. – Четыре императора – его старые друзья. Девять светил – его младшие потомки, а Юань-чэн просто гость.

Услышав это, Сунь У-кун так расхохотался, что даже упал.

– Слушай, брат! Ты чему смеешься? – спросил Чжу Ба цзе.

– Вот все говорят, что я один морочу голову, – отвечал Сунь У-кун. – Но эти отроки врут еще более беззастенчиво. – А где же ваш учитель? – спросил Сюань-цзан.

– Учитель получил приглашение от высшего даосского божества во дворец Мило, который расположен в высших небесных сферах, и слушает там проповедь «Пути и следствия хаотического начала».

Тут Сунь У-кун не мог сдержать негодования:

– Стыда у вас нет! – крикнул он сердито. – Да перед кем это вы решили выкидывать свои штучки? Нечего хвалиться и молоть всякую ерунду! Да знаете ли вы, какие небожители обитают во дворце Мило? Станут приглашать туда таких скотов, как вы!

Видя, что Сунь У-кун пришел в ярость, и опасаясь скандала или драки, Сюань-цзан поспешил вмешаться.

– Сунь У-кун, перестань спорить, – сказал он. – Мы как пришли сюда, так и уйдем. Ведь не зря говорит пословица: «Ворон ворону глаз не выклюет». Раз их учителя нет дома, зачем подымать шум? Ты пойди за ворота, попаси коня. Ша-сэн присмотрит за вещами, а Чжу Ба-цзе пусть достанет из тюка пшено и попросит разрешения приготовить на очаге еду. Перед уходом мы расплатимся с ними, и все будет в порядке. А сейчас займитесь каждый своим делом и дайте мне немножко отдохнуть. Подкрепимся и пойдем дальше.

После этого Сунь У-кун, Ша-сэн и Чжу Ба-цзе занялись своим делом. А Мин-юе и Цин-фын остались очень довольны.

– Какой замечательный монах! – говорили они. – Он как святой с Запада, явившийся к нам. Истинную природу не скроешь. Наш учитель велел оказать хороший прием Танскому монаху и в доказательство своей дружбы к нему сказал, чтобы мы угостили его плодами дерева жизни. Однако он предостерегал нас от скандала, который могут учинить его спутники. И действительно, уж очень дерзкие и грубые у него ученики. Хорошо, что он услал их отсюда, а то нельзя было бы даже показать плод дерева жизни.

– Вот что, брат, – сказал тут Цин-фын. – А ведь мы, собственно говоря, и не знаем, действительно ли этот монах старый друг нашего учителя. Надо будет как следует порасспросить его, а то как бы не вышло ошибки.