Путешествие на Запад. ТОМ III

Правитель немедленно распорядился:

– Достать все сосуды и собрать дождевой воды! Пусть все придворные чины, как внутренней, так и внешней дворцовой службы, независимо от старшинства и ранга, наберут в сосуды священной влаги во имя моего спасения.

Жаль, что вы не видели, читатель, как все гражданские и военные придворные чины, три тысячи прелестных придворных дам из всех дворцов, восемьсот пленительных красавиц, придворных танцовщиц выбежали с разными сосудами, чашами и тарелками в руках, чтобы набрать целебной воды.

Почтенный дракон, находясь на своей туче, все время стоявшей над дворцом и не двигавшейся ни взад, ни вперед, продолжал пускать слюни. Так прошло больше часа, после чего царь драконов распрощался с Великим Мудрецом Сунь У-куном и отправился в обратный путь.

Все придворные чины и дамы возвратились во дворец, бережно неся сосуды. У кого оказались одна или две капли, некоторым посчастливилось набрать до пяти, но были и такие, у которых не оказалось ни одной капли в сосуде. Когда все капли слили в одно место, получилось более трех полных чарок, которые и были поставлены на столик перед правителем. Сразу же в зале Золотых колокольчиков разлился изумительный аромат, и вскоре весь дворец был напоен этим прекрасным небесным запахом!

Правитель государства расстался с Танским монахом, взял черные пилюли, благодатную дождевую воду и удалился во внутренние покои. Сперва он проглотил одну пилюлю и запил ее целой чаркой воды, затем проглотил вторую пилюлю и ее тоже запил целой чаркой и, наконец, проглотил третью пилюлю, запив ее всей оставшейся благодатной дождевой водой.

Вскоре в животе правителя так заурчало, что, казалось, там загромыхали колеса на турусах. Ему сразу же подставили стульчак, и он сходил подряд раза три, а может и пять, после чего испил немного рисового отвара и лег на свое ложе. Две придворные дамы проверили царский стул. Не пересказать даже, сколько там оказалось грязи и слизи, причем был целый комок непереваренной пищи из клейкого риса. Дамы подошли к ложу государя и доложили ему:

– Корни вашей болезни удалены!

Правитель еще больше обрадовался от этих слов и с аппетитом съел чашку риса.

Вскоре он почувствовал облегчение в груди, дыхание его стало ровным и кровь заиграла в жилах. Он воспрянул духом и ощутил силу в ногах. Сойдя со своего ложа, он облачился в парадные одежды и сам, без посторонней помощи, направился в тронный зал. Увидев Танского монаха, он сразу же повалился ему в ноги и начал низко кланяться. Танский монах поспешил в свою очередь поклониться правителю. Когда церемония поклонов была закончена, правитель, поддерживая Танского монаха, подозвал к себе самых важных сановников.

– Напишите скорей приглашение, – приказал он, – в котором должно быть сказано, что мы «еще раз бьем челом», и пошлите гонцов в подворье за тремя высокочтимыми учениками благочестивого наставника. Велите также открыть восточные хоромы и пусть стольничий приказ устроит там благодарственный пир.

Сановники принялись выполнять распоряжение. Одни писали приглашения, а другие занялись устройством пиршества. Не зря говорят, что государство обладает силой, способной свалить гору! Все было сделано почти в одно мгновение.

Вернемся теперь к Чжу Ба-цзе, который первым заметил придворных гонцов с приглашением. Вне себя от радости он стал звать Сунь У-куна:

– Брат! Твое лекарство в самом деле оказалось чудодей ственным! К нам идут придворные чины выражать благодарность, что полностью является твоей заслугой!

– С чего это ты взял, брат! – возразил Ша-сэн. – Есть хорошо известная пословица: «Кому повезет, у того и весь дом счастлив»! Мы все вместе готовили снадобье, стало быть и заслуга принадлежит всем нам. Ступай, принимай гонцов и не болтай лишнего.

Радостные и ликующие, наши три монаха отправились во дворец.

Придворные чины встретили их с почетом, провели в восточные хоромы, где их давно уже ожидали Танский монах, правитель Пурпурного царства и все важные сановники-царедворцы, которые приготовились пировать. Сунь У-кун, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн приветствовали своего наставника почтительными возгласами. Следовавшие за ними придворные прибыли в полном составе. На почетном возвышении в зале стояли четыре стола, уставленные всевозможными постными блюдами, до того аппетитными, что глаза разбегались, глядя на них. Впереди стоял еще один стол со скоромными блюдами, такими же аппетитными. Справа и слева были расставлены в строгом порядке четыреста, а может и пятьсот, отдельных столиков.