– Домой, у меня там, : между прочим, дочка!
– Что, если я пойду с тобой, мне как-то грустно оставаться одному.
– Конечно, пойдем!
Тут я вспомнила про злосчастный день рождения, на который Дашка уже пригласила Марата. Не могу же я не пригласить Котю! Но что это будет?
– Котя, что ты делаешь в субботу?
– Надеюсь, то же, что и сегодня.
– Вот уж дудки! В субботу у нас с Дарьей день рождения.
– Ты меня приглашаешь?
– Само собой, вот только…
– Есть какие-то «но»?
– Понимаешь, Дашка пригласила Марата.
– Зачем?
– Похоже, она догадалась;
– И тебе теперь боязно, ты не знаешь, как все это будет?
– Да, Котенька.
– Не бойся, моя хорошая, я буду с тобой, а этот дурак пусть кусает себе локти, все равно ничего другого ему не остается. А что ты делаешь завтра? Не хочешь поехать со мной в Реховот?
– В Реховот? К твоей сестре?
– Ну да. Мне неохота ехать, мы с ней хоть и любим друг друга, но все время ругаемся. Она вчера звонила, просила прощения, уговаривала приехать. Но с тобой поеду с удовольствием.
– А на чем туда едут?
– На автобусе от таханы мерказит note 2
, Кстати, ты там уже была?– Да, на пасхальной ярмарке, купила себе дивную кошку, глиняную, с синими глазами. У меня дома целая коллекция кошек.
– И Жукентий?
– И Жукентий!
– Кстати, я давно хочу спросить – кроме Жукентия, у тебя кто-нибудь есть?
– В каком смысле?
– В мужском.
– А… Да, есть.
– Ты его любишь?
– Нет, – без секунды колебаний ответила я.
– Придется дать ему от ворот поворот, я очень ревнивый!
– Не рано ли ты распоряжаешься моей жизнью?
– Ничуть. Вот вчера были бы еще рано, а сегодня – в самый раз.
– Ты считаешь, что это дает тебе основания…
– Тихо, тихо, не кипятись, я же ничего не требую, носки свои держу при себе, до поры до времени согласен быть приходящим любовником и терпеливо ждать, когда ты меня призовешь.
Когда мы явились, Дашка и Данила уже были дома.
– Мама, куда ты подевалась? Здравствуйте, Викентий Болеславович! Та-ак, суду все ясно! – хмыкнула она, едва взглянув на нас, – Вас можно поздравить?
– Дарья!
– Да, Дашенька, можете поздравить, меня во всяком случае.
– Ну и наглец!
– И еще, Даша, я хотел бы вас просить называть меня как-нибудь проще, чем Викентий Болеславович.
– Что ж мне, Котей вас звать, как мама? Нет, это мне не нравится. Лучше Кент, вы не против?
– Кент? Отлично! Кентом меня никто и никогда еще не звал. Звучит очень современно, ты не находишь, Кузя?
– Кузя? Мама, ты теперь Кузя? А вообще здорово, тебе идет. Ну и темпы у вас, сэр!
Я видела, что Даню эта болтовня коробит.
– Ладно, хватит трепаться. Дашка, мы с Викентием Болеславовичем хотим завтра поехать в Реховот. Ты не возражаешь?
– А у меня разве есть право голоса?
– Ну разумеется, Дашенька, – поспешил ее успокоить Котя. – Но ведь вы завтра работаете, а :к вечеру обещаю вернуть вам вашу маму в целости и сохранности.
– Ну, так уж и быть, – великодушно согласилась Дарья.
– Во сколько мы завтра едем? – спросила я.
– Чем раньше, тем лучше.
– А в Реховоте есть море?
– Чего нет, того нет!
– Тогда я с утра искупаюсь, ладно? Я раненько сбегаю на пляж, и часов в десять можем выехать.
– Ладно, купайся, а в десять я за тобой сюда зайду, успеешь? Есть автобус в половине одиннадцатого…
Он задумался, и я точно знала о чем: о том, что если завтра он зайдет за мною сюда, а я буду уже одна, мы можем никуда и не уехать.
– Нет, знаешь ли, давай лучше встретимся на тахане.
– А я там заблужусь, на этой тахане сам черт ногу сломит.
– Хорошо, в таком случае ровно в десять на вашем углу.
– На котором?
– Боже, какая бестолковая женщина! На углу, где продают орехи.
– Прекрасно, договорились!
Потом мы сидели вчетвером, пили чай, болтали, и я видела, как ловко Котя вовлекает в разговор Даню, которого немного смущала эта ситуация. Через полчаса от неприязненной настороженности не осталось и следа.
Он помимо прочих достоинств еще и чертовски обаятелен, этот Котя. Мои детки уже почти влюблены в него.
Он им что-то рассказывает, они смотрят ему в рот, а я впервые за этот день могу наконец побыть немного наедине с собой, хотя Котя время от времени смотрит на меня с нежной улыбкой.