Путешествие парижанки в Лхасу (с илл. В.Э.Брагинского)

— Ремень сейчас развяжется, — пробормотала она. Ремень развяжется!.. Это могло произойти в результате толчка, когда порвалась веревка, и, значит, скоро мы упадем в реку…

Я осмотрела узлы, но они выглядели прочными и крепко стянутыми из-за нашего веса… Малышке просто померещилось.

— Полноте, — сказала я, — у вас кружится голова, закройте глаза, узлы ничуть не ослабли.

— Они сейчас развяжутся, — повторила она, дрожа, с такой уверенностью, что я почувствовала волнение.

В чем же дело? Быть может, кожа лопнула и медленно разрывается в неведомом мне месте или произошло нечто другое? Тибетская девушка, которая столько раз переправлялась через реку таким способом, должна разбираться в этом лучше меня.

Итак, нам суждено утонуть, если только перевозчики не сумеют вытянуть нас на берег до того, как развяжутся последние узлы. По этому поводу можно было бы держать пари, и я улыбнулась, припомнив рассказ, кажется, Эдгара По, где речь идет о некоем человеке, подвешенном на веревке над клеткой с медведем. Река Салуин не менее страшна, чем медведь.

Перевозчики суетились, много кричали, но их работа отнюдь не продвигалась. Наконец один из них, цепляясь за трос руками и ногами, словно муха, бегущая по потолку, принялся ползти вдоль нашего «моста». Толчки, которые он сообщал ему своими движениями, снова заставили нас дергаться.

— Ремень сейчас развяжется, — сообщила я перевозчику, когда он добрался до нас, — девушка это заметила.

— Лама кьяно![80] — воскликнул он, бросив беглый взгляд в сторону крюка. — Я не могу как следует разглядеть ремень, — добавил перевозчик, — надеюсь, что он выдержит, пока вы не окажетесь на земле.

Он надеется!.. Да благословят его боги: мы тоже «надеемся».

Все шло своим чередом, и после очередной паузы перевозчики снова принялись за дело. Выдержат ли ослабевшие узлы под напором повторяющихся рывков? Мы продолжали надеяться…

Наконец мы приземлились целыми и невредимыми на выступ скалы. Крестьяне окружили нас, выражая сочувствие шумными возгласами. Развязывая нас, перевозчики убедились в полной исправности и целости наших ремней, и я узнала из их разговора то, что ускользнуло от меня при посадке: мы с девушкой были привязаны независимо друг от друга, и падение одной из нас не обязательно повлекло бы за собой падение спутницы. Впрочем, мне некогда было предаваться подобным размышлениям, а мужчины тем временем бранили и проклинали на все лады юную крестьянку, из-за которой им пришлось испытать ужасный испуг. Девушка, и без того перевозбужденная, принялась плакать и кричать; с ней случилась истерика. Воспользовавшись всеобщим волнением, Йонгден попросил милостыню для своей старой матери, пережившей адские муки за то время, что она висела в воздухе, и теперь нуждавшейся в обильной трапезе, чтобы оправиться от страха. Все странники развязали свои мешки с едой и щедро одарили нас. Мы ушли с запасом продуктов на целую неделю.

Глава четвертая

Найденная шапка начинает приносить мне пользу. — Изнурительные скитания по горам. — Мы задаемся вопросом, как избежать встречи с представителями властей. — Ночные блуждания в бурю. — Скупой крестьянин надувает моего ламу. — После всех стараний уклониться от встречи с чиновниками мы натыкаемся на жилище одного из них, где в качестве милостыни нам подают угощение. — Пиршество оборванцев: похлебка из протухших внутренностей. — Загадочное происшествие: крестьянин предсказывает появление Йонгдена и ждет его прихода, чтобы умереть. — Наши хозяева отводят нам в разгар зимы вместо спальни крышу своего дома, расположенного на высоте 4500 метров. — Перевал и монастырь Сепо-Ханг. — Трагическая история заброшенной усадьбы. — Экономичное путешествие.

Я уже заметила, что моя старая чалма, более или менее соответствовавшая моде Луцзе-Кьянга, привлекает внимание встречных людей. Мы находились далеко от местности, где носят такие головные уборы, и все интересовались, откуда я родом.