Путешествие парижанки в Лхасу (с илл. В.Э.Брагинского)

Как-то раз я страшно напугала одну крестьянку, которая прибегла к этой старой уловке. Прежде чем она захлопнула ставни своего единственного окна, я успела заглянуть в него и убедиться, что комната пуста. Когда женщина стала говорить о больном, я прикинулась ясновидящей, уличила ее во лжи и предрекла ей, что, раз она обманула святых паломников, в ее дом действительно придет болезнь. Это обвинение, произнесенное суровым тоном, повергло крестьянку в такой сильный ужас, что она упала на колени и, заливаясь слезами, призналась в своей вине.

Однако в этой местности, как и в бассейне Салуина, не все двери закрывались перед нами, и мне не раз представлялась возможность ближе познакомиться с жизнью и обычаями здешних жителей.

Вечерами, во время дружеских бесед у очага, я слушала забавные истории и трагические легенды, в которых отразилось своеобразное мышление обитателей По. Бесцельное блуждание по лесу подарило мне две в высшей степени волнующие встречи, позволившие увидеть любопытные занятия по приобретению духовной силы.

Теперь следовало вернуться на тропу, пролегающую вдоль реки, и продолжать двигаться в сторону Дашинга, первого крупного населенного пункта, расположенного ниже Сунг-дзонга.

За день до того, как мы добрались до этого селения, нас догнали двое крестьян, муж и жена, которые где-то купили корову и вели ее домой, в Дашинг. Как обычно, Йонгдена попросили погадать — на сей раз речь шла о земельной тяжбе между крестьянами. Во время привала мы провели несколько часов в обществе своих попутчиков. За чаем они предложили нам остановиться у них в доме по прибытии в Дашинг, пообещав принять нас как нельзя лучше.

Однако к концу дня, проходя через какой-то поселок, мы увидели, что они зашли в один из домов, привязав корову к двери, и владелец коровы крикнул нам изнутри: «Ступайте медленно, мы скоро вас догоним». Наступил вечер, а супружеская чета все не появлялась, и мы поняли, что наши знакомые остались в доме своих друзей. Когда мы подошли к другим усадьбам, было слишком поздно, чтобы просить приюта: крестьяне в это время уже спали и не открыли бы дверь нищим бродягам.

Мы привыкли ночевать под открытым небом и, отыскав в лесу впадину, разместились в ней вместе с вещами. Повсюду лежал снег, и мы решили прибегнуть к своему давнему способу маскировки, расстелив палатку над своей ямой.

Небо благоволило нам и, пока мы спали, припорошило белый хлопок снегом; таким образом, наше убежище оказалось надежно скрытым от глаз, и в то же время было тепло.

На следующее утро, когда мы заканчивали завтракать на берегу широкой реки, снова появились супруги с коровой. Они объяснили, что накануне задержались у друзей, и еще раз пригласили нас погостить в их доме несколько дней. Мы отправились дальше вместе, и они вновь стали просить у Йонгдена советов как у провидца, вероятно решив заранее вознаградить себя за гостеприимство. Один из их вопросов касался здоровья некоего больного: их волновало, будет ли еще жив этот человек, когда мы придем в Дашинг? Обычно Йонгден проявлял предельную осторожность в своих предсказаниях, но ему надоели бесконечные вопросы крестьян, и он резко ответил:

— Ваш знакомый умер.

Я не знаю, отчего супруги проявляли такое нетерпение: являлись ли они наследниками предполагаемого покойного или его любящими родственниками и огорчило ли их заявление ламы или порадовало. Они сказали что-то друг другу шепотом и замолчали.

Полчаса спустя нам встретился один из жителей Дашинга. Наши спутники тотчас же осведомились у него о здоровье больного.

— Ему гораздо лучше, — ответил путник.

Авторитет Йонгдена немедленно упал, и, как только показалась позолоченная крыша монастыря Дашинга, супруги прибавили шагу и удалились, не удостоив нас взглядом.

Мы не стали напоминать им о том, что они обещали. По правде говоря, мы могли обойтись без их гостеприимства. В ту счастливую пору моей жизни меня нисколько не заботило, где придется провести ночь и другие подобные мелочи!

Место, где мы оказались, было красивым уголком: густые леса, расположенные поблизости, придавали ему некоторую суровость, но оно не было лишено очарования. Очевидно, ламы Дашинга давно признали его своеобразную прелесть и построили здесь несколько тсхам хангов[132] на склоне скалы, возвышавшейся над дорогой. Казалось, что белые домики отшельников цеплялись за выступы черных утесов и удерживались на них каким-то чудом, а отважные ели, которые росли в горных расселинах, окружали беспорядочно разбросанные жилища пустынников. Зрелище было восхитительным.

Схимники в Тибете в большом почете. Я не могу слишком задерживаться на этом вопросе и подробно рассмотрю его в своей следующей книге, посвященной миру тибетских мистиков. Поистине, этот мир представляет собой настоящую загадку, хотя весь Тибет окутан атмосферой тайны.

Возможно, Страна Снегов вскоре перестанет быть запретной зоной, но маловероятно, что секреты скитов будут когда-нибудь открыты для широкого круга.