Путешествие пилигрима

Путь наших пилигримов, таким образом, тоже пролегал через эту ярмарку. Не успели они пройти и несколько метров, как вся ярмарка пришла в сильное волнение. Причин этому было несколько. Во-первых, пилигримы в своей одежде резко отличались от обывателей города. Иные принимали их за сумасшедших, другие — за шутов, а третьи — за иностранцев. Во-вторых, горожанам совершенно непонятен был язык этих двух чужестранцев. Немудрено, что их не понимали: пилигримы говорили на языке Ханаана, а ярмарка — на мирском языке. Таким образом, они прослыли дикарями. В-третьих, пилигримы, что немало забавляло жителей, не обращали никакого внимания на предлагаемый товар. Они даже не останавливались, чтобы взглянуть на него, и когда торговцы громко уговаривали их купить что-нибудь, они затыкали себе уши и, подняв глаза вверх, громко восклицали: «Отврати очи мои от зрелища суеты», давая тем самым понять, что все их богатство находится на небе.

Кто-то с издевкой спросил их:

— Что вам угодно?

Они, взглянув пристально ему в лицо, ответили:

— Мы ищем истину.

Эти слова были причиной взрыва негодования. Кто стал насмехаться, кто хулить, и, наконец, вздумали их избить. Что тут началось! Через пять минут ярмарку было не узнать — разбросанные товары, разбитые лица, выбитые зубы, крик, шум… Кто-то о происходящем донес хозяину ярмарки. Он тотчас же послал своих верных приближенных с поручением схватить зачинщиков беспорядка.

Пилигримов повели на суд. Судьи стали их допрашивать: кто они, куда идут и что они делают здесь в столь необычном одеянии?

— Мы гости на этой земле и идем домой в нашу Небесную Отчизну, — ответили они. — Мы никого не оскорбили, ничего не украли, поэтому нам совершенно непонятно, почему с нами так невежливо обращаются. Единственное, что мы ищем, это истину.

Судьям этого ответа было вполне достаточно, чтобы принять их за сумасшедших и обвинить их в том, что они хотели вызвать в рядах ярмарки смуту. Вновь начали их избивать, забрасывать камнями.

Наконец посадили их в клетку и выставили на всеобщее посмешище. Толпа наслаждалась этим зрелищем, а хозяин ярмарки испытывал прямо-таки животное удовлетворение.

Пилигримы терпеливо сносили все оскорбления, не воздавая бранью за брань, а напротив — благословляя мучителей своих. Наконец некоторые из присутствующих, тронутые их незлобием и терпением и не разделяющие мнение толпы, решили заступиться за несчастных, гневно осуждая насмешников. Ярость толпы в момент обрушилась на защитников. Со всех сторон раздались крики: «Вы такие же преступники, как они! Вы их тайные союзники! Ваше место рядом с ними в клетке! На виселицу их!».

— Но посмотрите внимательно на них, — утверждали они. — Они ведь мухи не обидят. Скромные, тихие, они совсем не похожи на преступников. На нашей ярмарке можно найти очень многих, более достойных позорного столба, чем эти двое ни в чем не повинных людей.

Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения толпы. Началась потасовка, били куда попало и чем попало, не разбирая уже, где свой, где чужой.

Между тем несчастные пилигримы вновь предстали перед судьями, где их обвинили в нарушении порядка на ярмарке. Вынесенный приговор был жестоким. На них надели кандалы и водили по ярмарке для острастки всем тем, кто вдруг надумает посочувствовать или заступиться за них. Христианин и Верный с таким достоинством и с такой кротостью вынесли это новое оскорбление, что вызвали участие у еще некоторых лиц на ярмарке. Это еще более разъярило мучителей, и они решили предать обоих пилигримов смерти.

Пилигримов опять посадили в клетку до окончания нужных приготовлений к казни, приковав им ноги к полу.

Теперь они вспомнили слова своего друга Евангелиста, исполнившиеся слово в слово, что еще больше укрепило их веру. Им было совершенно ясно, что дальнейший путь сможет продолжить лишь один из них. Они уверяли друг друга, что тот, кто первым расстанется с жизнью, первым вкусит от плода блаженства, и каждый про себя желал, чтобы смертная участь выпала на его долю. Затем они предали себя совершенно воле Того, Кто лучше нас знает наши нужды и возможности, и терпеливо стали ждать решения своей судьбы.

Был назначен день общественного суда над обоими пилигримами. Судья Богоненавистник зачитал обвинение:

«Эти люди — враги здешней торговли. Они внесли смятение и разлад в жизнь города и сумели за эти два дня завоевать среди жителей сторонников своего вероисповедания вопреки закону владетельного князя». Слово попросил Верный:

— Я выражал свое несогласие лишь тогда, когда осквернялось имя Всевышнего. Будучи человеком спокойным и мирным, я не мог вызвать смуту и посеять вражду. Те, кто внял нашим словам, убедившись в их истинности, сделались от этого в нравственном отношении только чище… А что касается вашего владетельного князя по имени Веельзевул, то он враг нашего Господа, и я презираю его.