Путешествие по берегам морей, которых никто никогда не видел

Вот самые низы выработки. Порода в них чуть желтоватая, жесткая, распадающаяся на отдельные «листки». В ней много некрупных кругловатых раковинок плеченогих, зубов акул, попадаются панцири морских ежей, но главное — масса створок разных иноцерамусов и их обломков. Так это же знакомый нам турон!..

Выше зеленовато-серый плотный пласт мела. Иногда в нем встречаются небольшие сердцевидные панцири морских ежей-микрастеров («звездочек»). Скорее всего это — коньяк. Еще выше — белая, но какая-то грязноватая, что ли, толща, где пласты жесткого окременелого мела переслаиваются с зеленоватыми мергелями. В нижней ее части — мелкие черные желвачки фосфоритов и много знакомых нам губок сантонского облика.

А у верхней кромки карьера — чуть сероватый, пачкающий руки мел. В нем много крупных панцирей «яйцевидных» морских ежей, а главное — попадаются ростры белемнителл мукроната. Значит, это «страницы» кампана.

Итак, четыре геологических века смотрят на нас со стен карьера. Без малого 20 миллионов лет слагались вскрытые им слои. И все они в основном состоят из крохотных, неразличимых невооруженным глазом обломков скелетиков водорослей-кокколитофор. Но удивительно еще и вот что. В других местах нашей области за это время не раз пески сменялись глинами, глины — кремнистыми илами, илы — известковистыми осадками. А тут постоянно отлагались частички кальцита, ставшие потом мелом.

Почему же эти места обходили стороной, скажем, струи холодных течений? Почему сюда ни разу не доползали пески, не приплывали в сколько-нибудь значительных количествах частички глины от устьев рек, от размываемых морем берегов? Может быть, этот район прикрывали, защищали какие-то острова, мели, заросли морских трав? Но почему здесь не оседал и вулканический пепел? Может быть, его относили в сторону более-менее постоянные ветры? Или он, не достигая дна моря, растворялся?..

Здесь, в карьере завода «Коммунар», мы видим не всю меловую толщу, которая слагает высокий правый берег Волги у Вольска, а только ее половину, примерно 55 метров. Остальные 60 можно найти в другом карьере, расположенном ближе к городу, около завода «Большевик»…

ПОСЛЕДНЕЕ МОРЕ МЕЗОЗОЯ

А море уже не грохочет,

А шепчет, притихшее, мне

О том, что творится в его темноте,

В глубине…

Расул Рза

…Мел в этом карьере белее, чем в предыдущем. Он здесь очень чист, на 98 процентов состоит из кальцита, и только в самых верхних слоях, которые отдают желтизной, к нему примешаны кремневые частицы. И еще — вся эта грандиозная толща сложена из остатков живых существ, оседавших на дно моря в течение всего одного геологического века, маастрихтского, названного так по имени города Маастрихт, стоящего в Нидерландах, недалеко от границы с Бельгией.

Слон пород в карьере, хранящие историю восьми миллионов лет, нельзя сказать, что уж очень переполнены остатками обитателей последнего мелового моря, однако окаменелости тут разнообразны. И, поработав серьезно, здесь можно собрать обширную коллекцию.

В ней обязательно окажутся изящные ростры белемнелл ланцеолята — «ланцетовидных стрелочек», главных «маяков» Маастрихтского моря. Будут и морские ежи: крупные яйцевидные и небольшие, похожие на пупырчатые бублики диадемиды — «подобные диадемам, венцам владык». И конечно, остатки разнообразных аммонитов: нормально закрученных и полуразвернутых дискоскафитов — «дисковидных крючков», и совсем развернутых бакулитов — «палкообразных», раковины которых достигали в длину метра. И вероятно, похожие на небольшие колеса ядра раковин наутилусов, прямых потомков первых головоногих, «догадавшихся» когда-то свернуть спиралью свои громоздкие конические «дома».

В маастрихтских слоях часто встречаются крупные раковины грифей пресинцови, мелких плеченогих, разнообразные трубочки морских червей, одиночные кораллы, остатки морских лилий.

Интересно было бы побывать в карьерах и других цементных заводов. Если ты, капитан, когда-то соберешься это сделать, то сначала посети Вольский краеведческий музей. Экспонаты его геологического отдела собирала в течение нескольких десятков лет Мария Никитична Матесова, посвятившая изучению недр этих мест всю свою жизнь. Как и К.И. Журавлев, она не была профессиональным геологом, но увлеченность, желание познать тайны прошлых эпох, рассказать о них своим землякам дали ей силы самостоятельно постичь основы геологической науки и стать знатоком древнейшей истории своего края. На собранные ею материалы не раз ссылались в своих трудах многие ученые, о ее работах знал академик А.Е. Ферсман. В честь заслуг Марии Никитичны перед отечественной геологией доктор наук Д.П. Найдин одному из описанных им белемнитов дал имя «Гониотевтис матесове Найдин», что значит — «Угловатораковинный Матесовой».