Путешествие по чашам весов. Левая чаша 2 (СИ)

— Если мне не верят, я готова пройти проверку на вашем кристалле. Ведь он определяет правдивость слов говорящего, не так ли? Если я окажусь права, адепт Рёдзэн должен будет ответить за порочащие меня слова!

Посвященные переглянулись. Комда посмотрела на правителя и добавила:

— Чего вы боитесь, правитель? Или вы уже не уверены в том, что только что говорили? Легче обманывать всех присутствующих, чем нести ответственность за свои слова?

Рёдзэн побледнел и тихо произнес.

— Хорошо. Пусть кристалл оценит правдивость твоих слов.

Посвященные, переглядываясь и продолжая обсуждать услышанное, медленно спустились в зал, образовав круг. Как и несколько минут назад, они прикрыли глаза и сосредоточились. Кристалл засветился ровным светом. Комда, внешне спокойная, но такая же бледная, как правитель, подошла и положила на него руку.

— Я утверждаю, что между мною и адептом Рёдзэном никогда не было близких отношений. Я не люблю его.

Кристалл вспыхнул, словно внутри него загорелась звезда. Посвященные переглянулись. Слова были не нужны. Все сказанное ею оказалось правдой.

Женщина убрала руку и посмотрела правителю прямо в глаза.

— Я не собираюсь так просто уйти и забыть слова, которые меня оскорбили. Клан Истины — это клан воинов. Предлагаю вам сразиться со мной.

У Рёдзэна еще нашлись силы, чтобы попытаться поспорить:

— Вы женщина…

— И поэтому вы отказываетесь от поединка?

— Нет. Я согласен. Пусть любой из ваших спутников выступит на вашей стороне.

— Я не нуждаюсь в этом. Вы скоро убедитесь, что я могу постоять за себя сама.

Рёдзэн не стал больше спорить. Он был настолько поражен тем, что сейчас произошло, что просто кивнул.

* * *

Вагкхи по одну сторону, а Посвященные по другую заняли места вокруг гладкой белой площадки в глубине сада дворца правителя. Слуги принесли два клинка. Они держали их в руках так осторожно, словно те были живыми. Правитель посмотрел на Комду, которая стояла напротив него, и произнес:

— Эти клинки равноценны по своим качествам и одинаково дороги мне. Можешь выбрать любой.

Она внимательно посмотрела на них, оценивая, и сказала:

— Я возьму вон тот. Черный.

Рёдзэн кивнул. Слуга, ступая осторожно, словно боясь ненароком споткнуться и разбить свою ношу, подошел к женщине. Теперь она могла вблизи разглядеть черную, похожую на гвоздь рукоять клинка. Комда вытащила его из ножен, и лезвие ярко сверкнуло в лучах солнца. Правитель взял свое оружие. Его клинок был с нефритовой рукоятью, полностью покрытой символами.

Озгуш задел Мстива плечом и тихо сказал:

— Ты, я вижу, так напряжен, что сейчас взорвешься. Не волнуйся. Ты же знаешь, как капитан умеет владеть клинком.

— Я не за нее волнуюсь. Как она владеет оружием, я видел на Лаире. До сих пор помню горы мертвых тел гомогиенов.

Противники, отсалютовав друг другу, медленно пошли по кругу. Они никогда не встречались в бою и сейчас присматривались. Вдруг оба резко остановились и замерли, прикрыв глаза. Стало так тихо, что был слышен шелест листьев на деревьях. Вдалеке крикнула какая-то птица. Противники продолжали молча стоять друг напротив друга. И тут птица крикнула ещё раз. В ту же секунду они одновременно взлетели в воздух. Их клинки, столкнувшись, зазвенели.

Если кто-то из соперников не принимал другого всерьез или старался сражаться вполсилы, то скоро распрощался с этим заблуждением. Силы воинов были равны. Или, по крайней мере, так казалось зрителям, наблюдающим за ходом поединка. Их движения были неуловимы, а удары настолько быстры, что человеческий глаз иногда не успевал проследить за ними. Клинки звенели, сталкиваясь, и свистели, рассекая воздух, если удар приходился мимо. Такой бой не мог продолжаться слишком долго. Время, которое они потратили на изучение стиля друг друга, уже подходило к концу. Рёдзэн больше не выглядел удивленным. На его лице было спокойствие. Комда тоже слишком хорошо умела скрывать свои чувства. Её синие глаза светились, озаряя бледное лицо. И вот мужчина взлетел, словно птица. Его оружие, став продолжением вытянутой руки, было направлено прямо в сердце женщины. Она не стала уклоняться в сторону, как делала до этого. В самый последний момент черный клинок скользнул вдоль его вытянутой руки и пронзил грудь нападавшего. Спокойствие покинуло лицо правителя. Оно сменилось горечью и непониманием всего происходящего. Мужчина выронил оружие и упал на землю. Кровь, вытекая из раны, насквозь пропитала белоснежную рубашку. Но быстрее, чем кровь, из него уходила энергия. Рёдзэну казалось, он чувствует, как его тело опустошается. Вдруг он услышал в голове голос. В нем звучало страдание и такая безмерная скорбь, что сердце леденело от нее:

— Прости меня. Если можешь, прости.

Он узнал голос Комды и попытался повернуться, чтобы в последний раз взглянуть на нее. Но не смог этого сделать. Тело больше не слушалось его. Свет в его глазах померк. Тело Рёдзэна вздрогнуло и вытянулось. Он больше не шевелился.