Путешествие по чашам весов. Левая чаша 2

Раст должен был ликовать, ведь Йяццу, его соперник, покинул отряд и отправился назад в Хайбун. Но не ощущал ни малейшей, даже самой ничтожной радости. Он понял, что потерял Комду навсегда. Все эти дни он хранил молчание не только и не столько потому, что был оскорблен. Раст вспоминал и думал. Все сделанные им ошибки, случайные промахи, глупости, которые когда-то казались ему остроумными шутками, всплывали в памяти, как обломки затонувшего корабля. Раст постарался быть искренним с самим собой. Он позволил совести выбраться из клетки, в которой держал ее все последнее время. И даже нашел в себе силы не только прислушаться к ее голосу, но и заглянуть ей в глаза.

Теперь он знал, что самой большой его ошибкой была зависть к младшему брату. Она не позволила почувствовать искреннюю радость от их встречи на борту «Синей чайки», помешала признать заслуги Озби, уничтожила уважение к брату, которое робко зарождалось в душе. Любовь к Комде она тоже превратила в соревнование. Раст с тоской и болью в душе понял, что в конечном итоге именно зависть обрекла его на поражение. Он посмотрел на себя со стороны. С той стороны, с которой видела его Комда, и разглядел то же, что и она: злого, самовлюбленного человека, не умеющего признавать ошибки и прощать. Чего же удивляться, что она не смогла полюбить его? Он и сам сейчас едва терпел себя.

Раст поднял голову и посмотрел по сторонам. Они шли по зеленому лугу почти по колено в траве. Все молчали. Мужчина опустил голову и продолжил размышлять. Так, перелистывая назад книгу своей жизни, он достиг той страницы, когда погибли родители. И понял, что именно тогда его судьба резко изменилась. Точнее, он изменил ее сам. Своими собственными делами. Отдал младшего брата в приют и не навещал, забыл о нем. Именно тогда он заточил в клетку свою совесть. Так она меньше беспокоила. И жить сразу стало легче.

Когда через много лет они встретились с Озби во второй раз, Раст не смог преодолеть себя, не смог попросить у брата прощения. Сколько же ошибок, намеренных и случайных, ему пришлось совершить за свою, в принципе, еще короткую жизнь… Мужчина тяжело вздохнул. Выпущенная на свободу совесть так терзала душу, что слезы сами наворачивались на глаза. Самым обидным было осознавать, что исправить их он уже не мог. Можно понять, где именно ты ошибся, можно раскаяться, но вернуться в то время уже нельзя.

Раст шел, не задумываясь, куда он направляется. На привалах он ел, не замечая, какую пищу кладет в рот. Ночью почти не спал. Он лежал с открытыми глазами и смотрел на звезды. Пытался понять, как жить дальше, без дружбы брата и любви Комды. Как больно было осознавать это! Его чувство к женщине было настолько сильным и искренним, что забыть её он даже не пытался. Раст понимал, что ранен любовью, и рана эта не заживет уже никогда.

Мстив шел следом за Растом и видел, как тот страдает. Широкие и крепкие плечи десантника были опущены, как будто на них давил тяжелый груз. Тот был настолько погружен в себя, настолько безразличен ко всему окружающему, что даже не смыл кровь убитого им мендлока, оставшись в коричнево-красном, затвердевшем на солнце комбинезоне.

Комда тоже изменилась. Была ли эта перемена вызвана уходом Йяццу, или просто пришло время, Мстив не знал. Нет, женщина не стала жестче или равнодушнее. Она просто стала другой. Романтик сравнил бы ее с бабочкой, которая наконец выбралась из куколки. Мстиву она больше напоминала только что отлитую пулю. Блестящую, элегантно красивую и смертельно опасную. Он видел такую в музее Древнего Оружия на одной из планет галактического содружества. Старинное огнестрельное оружие, давно забытое всеми и сохранившееся лишь в пустынной галерее, произвело на него незабываемое впечатление. Особенно пули: маленькие, блестящие и убийственные. Если раньше он предполагал, то теперь знал совершенно точно: ничто не сможет остановить ее. Комда отбросила в сторону все, что считала лишним: чувства, эмоции, страдания… и стала неуязвимой. По крайней мере, именно такой она казалась теперь Мстиву. Женщина постоянно думала о чем-то. Маленькая, словно черточка, складка залегла у нее между бровей и не исчезала даже ночью, во время сна.

Мстив вспомнил, как она позвала его вечером в день смерти адепта Готобы и попросила стать на время ее телохранителем. Через пять минут мужчина понял, что она употребила это слово в его истинном значении. Не хотела оставлять свое тело без присмотра и поручила его заботам Мстива.

Комда села на землю, сложила ноги, расправила плечи, а руки положила на колени. Она всегда принимала такую позу, когда собиралась медитировать. Но в этот раз все было иначе. Женщина глубоко вздохнула, задержала дыхание и… застыла. Зрачки закатились под веки, а лицо превратилось в маску. В таком состоянии она пробыла довольно долго. Мстив провел полночи, то дежуря около Комды, то шпионя за Тресс. Когда она «вернулась», то сказала всего одну фразу: «Я известила Кёрая, что адепт Готоба погиб, и попросила его помочь Йяццу донести тело старика до Хайбуна».