Путешествие по Я-Мирам

На экране мелькают одна за другой сцены. Больничная палата – разговор с врачом, тот обреченно качает головой, операционная. Кабинет физиотерапии, искаженное от боли лицо, закушенная губа. Она подъезжает к кинотеатру. Решительно ухватывает притороченные к коляске костыли, выкидывает свое тело из коляски, и, на костылях поднимается в зал. Туристический поход. Марта едет на коляске, добирается до места непроходимого, вываливается на землю, и начинает ползти. К ней бросается молодой мужчина, протягивает руки, и она с легкостью принимает помощь – дает взять себя на руки. Стоит у танцевального станка. Нет, это еще не танцы. Марта учится стоять. Ходить. Бегать. Наконец танцевать. И только одного нет во всем этом. Нет преодоления. Какая-то радость и легкость сопровождает эти кадры. Марта больше не борется с болезнью. Она просто тянется к жизни. И жизнь тянется к ней. Рядом с ней везде ее мужчина. Он переносит ее с кровати на коляску, и помогает надеть носки. А Марта принимает эту помощь с ироничной улыбкой.

И вот они на приморской танцевальной площадке. Кружит вальс, завистливые лица вокруг. И голос за кадром:

– Ну, надо же, ведь уж не молодые вроде, а задору то сколько. Ясное дело, здоровые!

Экран темнеет, ползут титры:

«Ты сама сценарист, режиссер и главный герой в этом кино. Хочешь иную жизнь? Живи по-иному!»

Марта встает, идет на выход. Рядом девушка бросает в мусоросборник ставшие ненужными очки в толстой оправе.

– Боже мой…. Я просто не хотела, не могла этого видеть…. Столько лет, – плачет она, уткнувшись в плечо своему спутнику.

Навстречу Марте идет ее любимый, лицо встревожено.

– Как ты, милая?

И в этот момент она понимает, что забыла свое кресло в зрительном зале.

Связанные

Анна человек не общительный. Любит одиночество, компьютер и тишину. Для обмена теплом и информацией вполне хватает далеко не маленького семейства. Муж для нее – и старший советчик, и лучшая подружка. Ну и есть, конечно, две самых близких подруги, которые, априори, входят в «круг первый» – то есть приравниваются к членам семьи. А вот в общении «просто так», Анна совсем не нуждается. И скучно ей никогда не бывает. Так себя видит Анна. Но окружающий мир, по всей вероятности, видит ее по-другому. Поэтому она всегда окружена множеством людей, претендующих на звание близких. Эти люди нуждаются в ее помощи, и она с радостью помогает. Еще они хотят дарить ей тепло, и она, с благодарностью его принимает.

Таким образом, реализовались в ее жизни Преданная Блондинка, Просветленная Личность и Хороший Человек.

Преданная Блондинка была глупенькая, добренькая и полная благих побуждений. Анна страдала от отсутствия общих тем, с тоской посматривала на часы, выслушивая бесконечные разглагольствования о рюшечках на розовых кофточках и убеждала себя, что истинной преданностью бросаться грех. И кому будет нужна бедная Блондинка, если Анна ее бросит, ведь она останется совсем одна. Нет, Анна ни минуты не кривила душой, она искреннейшим образом любила Преданную Блондинку. Ну не была она по жизни избалованна преданностью, и ценила ее сверх всякой меры.

Просветленная Личность появилась в жизни как луч света. Вдруг, откуда не возьмись, единомышленник, товарищ! Они могли говорить часами, они понимали друг друга с полуслова! Немного мешало расхождение в некоторых значимых для Анны вопросах, но ради этой близости, ради общего языка, она закрывала на них глаза. Она искренне верила, что в процессе общего духовного развития, они придут к общему мнению и в этих важных вещах тоже.

А Хороший Человек, просто был. У них не часто бывало время встретиться и пообщаться, но когда случалось, им было хорошо и тепло вместе. Они обогащали друг друга идеями, дарили друг другу тепло и привязанность, иногда спорили. Правда Анну смущала непримиримость Хорошего Человека с любым проявлением инакости, но Анна была тактичным человеком, и умела обходить острые углы.

Все было бы хорошо, если бы Анна не обнаруживала себя постоянно в ситуациях, когда она делает не то, что хочет, проводит время не так, и не там, где хочет. Ругая себя за некоммуникабельность, она постоянно гнала из мыслей навязчивую фразу, прочитанную в какой—то книге «Террор любовью». Друзья выдергивали ее из течения собственной жизни, как опытный рыбак подсекает рыбу, и она оказывалась в чуждой среде, беспомощная и задыхающаяся. Они приходили к ней всегда неожиданно, и ей приходилось откладывать начатые дела. Они звонили, и она, считая себя обязанной выслушать и ответить, теряла нить важной мысли.

Однажды Анна заболела. Мучительная головная боль, рябь в глазах, шум в ушах, удушье, чихание и насморк выбили ее из колеи абсолютно. Надо было бы вызвать врача, но вот врачей Анна недолюбливала, предпочитала договариваться со своим телом сама. Напрямую, без дипломированных посредников. С этой мыслью она и задремала, сидя в кресле у открытого окна.