Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг.

   Мы переехали эту последнюю в чудную погоду, следуя целым караваном: впереди -- паровой катер, за ним кунгас с грузом, затем гуськом три лодки. Я ехал в лодке с С. Н. Поршняковым, геологом С. А. Конради, направлявшимся в Паратунку на один-два дня в поисках за лошадьми, Г. Т. Подпругиным и двумя членами Приамурского военно-окружного суда Б. А. Ренгартеном и М. С. Латернером. Г. Т. Подпругин -- одна из достопримечательностей Петропавловска и Камчатки вообще. Он переселился сюда еще при Завойко, около 1850 г., был участником обороны Петропавловска в 1854 г., основал значительное торговое дело и славился долгое время как выдающийся охотник на медведей. Мне говорили, что он первый пустил в ход магазинные карабины Винчестера. У него полное хозяйство в Паратунских ключах и торговый склад в гавани; каждую зиму Подпругин совершает торговое путешествие в глубь страны ради скупки мехов. Об его оборотистости и умении зашибить деньгу ходят в Петропавловске многочисленные анекдоты. Теперь, по-видимому, он пригласил Б. А. Ренгартена и М. С. Латернера к себе в Паратунку покупаться в ключах. Последнее составляет обязательный номер для лиц, приезжающих в Петропавловск; без этого знакомство с последним считается неполным.

   M. С. Латернер за несколько дней до нашего прибытия в Камчатку вышел на "Шилке" на Анадырь {М. С. Латернер, художник-любитель, пробирался на мыс Дежнева для эскизов к проектируемому во Владивостоке памятнику казаку-мореплавателю С. Дежневу.}, но несколько севернее Камчатского мыса встретились льды, которые, внезапно надвинувшись, протаранили пробоину в носовой части и сорвали руль; попытки заменить последний домашними средствами не имели успеха, и войти в Ворота Авачинской губы сделалось крайне трудно, так что "Шилка" несколько раз невольно миновала их, хотя в конце концов все-таки преодолела все затруднения и достигла Петропавловска без посторонней помощи.

   Во время переезда перед нами последовательно развертывалась панорама окрестностей. Особенно выделялся Быстринский хребет, протянувшийся от р. Авачи до Начикинского озера. На ярком летнем солнце снега его отливали всеми красками радуги. Показалась вправо огромная одинокая скала, как бы оторванная от соседнего скалистого мыса, -- это мыс и камень Козак. Скрылась вправо же низкая лайда устьев Авачи и Паратунки, а слева длинный, невысокий, хотя и гористый мыс Артушкин открыл вход в Тарьинскую бухту.

   Согласно исследованиям Дитмара и Богдановича, мы должны рассматривать Тарьинскую бухту как остаток большого провального кратера, размытого водой ("кальдера") и залитого затем волнами моря. Последний остаток вулканической деятельности в нем -- это маленький лавовый островок Хлебалкин, расположенный почти прямо против входа, у Сельдевой бухточки, на берегу которой еще стоят здания консервного завода Компании, брошенного из-за невыгодности самого дела. Горы, окружающие Тарьинскую бухту и образованные вулканическими породами (андезитом, базальтом и пр.), могут быть хотя бы отчасти рассматриваемы как отдельные зубцы разрушенного кратерного кольца.

   Мы высадились у начала тропы, ведущей к Ближнему озеру (а не против Дальнего, как следовало по нашему плану, так как не мы направляли паровой катер, а он нас). Кунгас не мог из-за прибоя подойти к берегу, и пришлось перевозить груз на маленькой лодке. После выгрузки паровой катер вернулся в Петропавловск, Подпругин с членами военно-окружного суда и С. А. Конради ушли в Паратунку, а мы разбили лагерь за береговым валом у землянки и начала тропы. Палатки мы поставили у внутренней подошвы берегового песчаного вала -- там, где его откос спускается к небольшому, узкому, но длинному луговому болотцу. Если здесь стать лицом к суше, то направо идут невысокие горы с мягкими очертаниями, сходящиеся к горе Кихчик, сторожащей устья Паратунки и заканчивающейся мысом Козак. Прямо перед собой видишь долину Ближнего озера, полевее высится сопка Ближнего озера -- один из предполагаемых зубцов древнего кратера, затем глубокое понижение долины Дальнего озера, а еще левее -- большой массив Колдуновской сопки Дитмара, или, проще, сопки Дальнего озера. Еще далее - Сельдевая бухточка, окруженная невысокими горами, и далее до океана -- все горы вплоть до Ягодной бухты.

   У стоянки я прежде всего занялся установкой термометров. Ямка, выкопанная для почвенных термометров на смычке берегового вала с болотцем, прорезала черный болотный перегной с примесью песка и корней трав. На глубине всего 0,6 м она уперлась в сплошной слой крупного песка. Хотя для ямы было выбрано совершенно сухое на глаз место, однако почвенная вода сильно ее заливала. Никаких следов почвенной мерзлоты ни здесь, ни в других местах весной этого года замечено не было.