Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг.

   С увала над стоянкой хорошо виден яр среди леса, у которого мы были; выше него выходит из гор долина единственного правого притока Половинной. Видеть весь цирк верховий одновременно мешает конусовидная гора, доверху одетая лесом и лежащая против середины цирка. Гору эту обтекает небольшая речка, впадающая в Половинную слева у шурфов Бруара. Ближе лежат мягкие увалы с березником, сильно сглаженные и, очевидно, хотя отчасти сложенные наносами; по их склону также есть небольшие терраски. Конечный цирк, обрамленный крутыми скалистыми гребнями, напоминает своей формой цирк Поперечной и других соседних с нею гор. Если смотреть с увала в сторону Завойки, то долина кажется как бы рекой из леса, вливающейся в лесное море Авачинской долины, которая тянется вплоть до хребта Меженной горы. Реку Авачу едва-едва можно местами различить среди лесов. Половинную, наоборот, всюду легко заметить благодаря обрамляющей ее сизой ленте ветловника. Отдельные ветлы поражают как своей величиной (до 20 саж. вышины), так и стройностью. Благодаря прижатым ветвям и ровным округлым верхушкам форма их особенно красива.

   9 июня утром все было готово. Мы простились с И. Е. Машигиным, который нарочно приехал из Завойки, чтобы нас проводить, и около 11 час. утра тронулись в путь. Перед этим мимо нас проехала первая еще этой весной партия мильковцев на лошадях в гавань за товарами. Это очень рано, так как обычно мильковцы появляются в Петропавловске около 20 июня.

   Первые дни нашего путешествия были особенно приятными. Синее небо, свежая зелень кругом, комары только под вечер часа на два (с 6 до 8 вечера), удачное движение благодаря низкому уровню воды в речках и сухой дороге -- все это внушало доверие к успеху дела и рисовало возвращение осенью не иначе, как с богатыми результатами.

   Мы дошли знакомой уже тропой по хребту до долины р. Гаваньки, но там, где тропа раздвояется и где в прошлом году мы повернули направо к сел. Коряцкому, теперь мы пошли налево и почти сейчас же перебродили речку. Таким образом мы миновали и Коряцкое, и следующую за ним часть пути с пересечением болота и вышли прямо в березники за ними. Брод через Гаваньку, которого я так опасался, оказался узким, но все же неглубоким (до колен). Далее однообразие березового леса нарушалось только сухими луговинами с таволожником (Spiraea media) и двумя ручьями, стекающими с предгорий Глиняной сопки. На знакомой уже с прошлого года большой тропе мы встретили коряцких женщин, возвращавшихся домой со сбора сараны и дикого лука. Далее вышли на Сухую Тополовую и, пройдя ее, стали лагерем на большом лугу у следующей за ней луговой речки.

   7 июня мы прошли 20 верст, отделяющих Сухую Тополовую от поворота на Малку, и стали почти у подошвы Малкинского перевала в березнике, перед входом в узкую падь подъема. На пути я обратил внимание на то, что за Ольховой речкой бросается в глаза резкое изменение в строении долины, именно появление правильных, как бы отмеренных террасок вдоль тропы. Трава здесь еще молодая, низкая; цветут по преимуществу различные виды фиалок.

   Сегодня мимо нас на двух начикинских лошадях провезли вторую зимнюю почту под охраной одного казака. С открытия навигации прошло уже три почты из Владивостока, а эта зимняя, выходящая в конце января из Якутска, только теперь добирается после невыносимо трудного пути через Охотск и Гижигу до Петропавловска. На этом пути есть перегоны по 300 верст от станции до станции, где живут всего по две-три семьи, для которых эта натуральная повинность, понятно, является причиной немалых мучений, а иногда и прямого разорения.

   Со стоянки на восток как на ладони снеговые гребни Вацкажаца и Поперечных альп; хорошо различимы верховья речек и каровые цирки их.

   Вечером Б. Белов, желая осветить пастбище, по которому разбрелись наши лошади, поджег сухую березу. Береза эта была так велика и, рухнувши, превратилась в костер таких размеров, что мы перепугались, как бы не поджечь окружающий лес, и деятельно принялись тушить ее. В Камчатке вообще пожаров боятся, так как они сильно отпугивают соболя, а часто и уничтожают его. Поэтому жители этой страны тщательно тушат костры, уходя со стоянки, и вообще строго наблюдают за тем, чтобы не заронить в лесу огня. Если пожары все-таки иногда случаются, то главным образом по вине пришлого люда, не знакомого с обычаями страны, а в долине р. Камчатки еще и потому, что зимой костер иногда, протаяв снег, заносит огонь в непромерзшую, богатую горючим материалом лесную почву, и пожар начинается под снегом, когда о возможности его менее всего думают.