Путешествие по России голландца Стрейса

В самом деле, следовало опасаться, чтобы нас не открыли; в этом случае с нами наверное обошлись бы дурно, так как воевода дал понять, что он не желает, чтобы мы возвращались на свой корабль прежде, нежели утихнет волнение. Эти и некоторые другие причины смутили дух и пробудили нетерпение некоторых, боявшихся дурных последствий от дальнейшего промедления и хотевших сейчас же ехать. Начальник корабля напомнил, что по совести они не могли этого сделать и, если из трусости покинут они своего капитана, которому обязаны многим, то их всякий осудит. Эти слова успокоили их. Прождали до полуночи, но затем согласились, что долее ожидать нет возможности, так как опасность была неминуема. Кроме того можно было думать, что он или избрал для бегства другой корабль, или попался в плен. Заметьте при этом, что нужно было опасаться, как бы жена бедного Трапена, о котором мы выше упомянули, будучи не в состоянии молчать, не открыла нашего местопребывания. И так, отчалили мы от берега смело, ибо стоявший между нами и городом наш корабль скрывал от жителей шлюпку, что способствовало нашему побегу. К тому же Астраханцы далеки были от мысли, что мы отважимся пуститься в море на таком непрочном судне. Так как терпение наше истощилось, а надежда оказалась тщетною, то мы наконец решили направить свой путь в Персию, хотя не сомневались в том, что предприятие это было сопряжено со многими неизбежными опасностями и тяжкими бедствиями.

Глава шестнадцатая

Отъезд автора. — Штурман прокладывает неверный путь. — Беспокойство экипажа по этому поводу. — Он плывет прямо и счастливо отправляется. — Описание Четырех-Бугров. — Необыкновенно высокий тростник на этом острове. — Блестящий песок. — Татарская барка на мели. — О стране Черкесов, их нравах, обычаях и привычках.

12-го Июня мы отчалили, но к несчастью наше судно тотчас же уклонилось от своего пути, следуя не кстати по одному из рукавов реки. Мы встречали кое-где хижины Татар, которые могли бы указать нам настоящий путь; но мы не осмеливались довериться им, так как у них существует обычай хватать иностранцев и продавать их в рабство. Край этот не из лучших, но почва хороша. Верблюды, дромадеры, лошади, овцы и тому подобные животные находят здесь изобильную пищу. Мы видели здесь несколько небольших лесов, наполненных кабанами и поросятами; но все это не могло уменьшить нашего беспокойства о том, что мы не могли плыть по прямому направлению. В течении двух дней мы переходили только с одного места на другое, не зная, подвигаемся ли вперед, или назад, что причиняло нам чрезвычайное беспокойство и огорчение. Наше горе довела до крайности неслыханная доселе гроза: удары грома и молнии были так часты и сильны, что считали этот день последним в своей жизни. Не будучи в состоянии устоять против стольких бед в одно и тоже время, мы искали убежища на соседних островах, где ожидали окончания грозы. Затем направились к Югу и через несколько часов встретили Татар, которые спросили нас, куда мы едем. Мы отвечали по-русски, так как этот язык употребляется ими, что ищем прохода к морю. На это они возразили, что мы идем не по тому пути, и тот, которого мы держимся, приведет нас к Татарам Черемисам. Мы поблагодарили Татар за добрый совет и просили их направить нас туда, куда нам должно плыть, обещая заплатить им за труд. Мы сторговались за червонец. Во время пути они сообщили нам, что на той стороне, на которой они встретили нас, мы непременно попались бы в руки Татар, которые обратили бы нас в рабство и обходились бы с нами бесчеловечно. Мы сомневались в справедливости их слов. Впрочем, хотя они казались человеколюбивее тех, о ком говорили, мы остерегались и не доверяли им. Поэтому-то, прежде чем следовать за ними, мы заставили перейти на наше судно одного из них. Сей последний должен был отвечать за искренность прочих. Они проводили нас к устью реки, где ловится осетр, eturgeon [203], называемый на туземном языке учуг, outsiougue [204], и другая, рыба называемая белугой, bielogue. Из яиц сей последней приготовляется икра, известная в Европе и Азии.