Путешествие по России голландца Стрюйса

Мятеж все усиливался; вооружили все лодки, взятые из ближних мест, а несколько дней спустя их было около 40, из которых каждая была снабжена маленькой чугунной пушкой. Собралось более 2,600 Москвитян и 500 Астраханцев, d’Astraratai, над которыми принял начальство князь Семен Иванович Львов, knees Simeon Ivanovits Elbof [200]. Этот отряд был взят из Астраханского гарнизона; полковником в нем был Поляк, по фамилии Рожинский [201], Rusinski, а помощник Виндронг, Vvindrong, Шотландец. Другие иностранные офицеры были: Павел Рудольф, Немецкий капитан, Роберт Гейт, Английский капитан, и Николай Скак, Nikolas Scaak, который был произведен Русскими из лейтенантов нашего корабля в капитаны. Было еще два поручика и несколько прапорщиков — Немцы. Остальные были Русские или Поляки. Флот этот вышел из Астрахани 25-го Мая, в Троицын день. Чтобы настращать воинов и заставить их исполнять свои обязанности, во время салютов перед отплытием, в виду всего флота, повесили бедного полуживого казака.

Как только флот отплыл, Астраханская чернь, до тех пор только роптавшая, нахально излила свою злобу на действия воеводы, Офицеров и даже пригрозила им. Но что она ни делала, воевода не показал даже вида, что слышит их, откладывая наказание их до возвращения флота, в желанном успехе которого не сомневались. К тому же, так как гарнизон был слабее обыкновенного, то опасались, чтобы, в случае возмущения, народ не превозмог. Между тем узнали от одного бежавшего дворянина, что враги завладели Черным Яром, Tzornojar, который взяли приступом в тот самый день, когда к нему подошел флот, что изрубили всех, не пощадив никого, а солдаты Московского флота, умертвив всех своих офицеров, сдались победителю, не смотря на то, что за четверть часа до этого присягнули в том, что положат жизнь свою за дело государя.

Этою новостью, встревожившею начальство, усилилась дерзость народа; уже раздавались глухие и скрытые жалобы; злобу на воеводу выражали нагло, его поносили и оскорбляли при всякой встрече. Нашлись даже смельчаки, которые сказали ему, что он довольно хозяйничал и что теперь настала очередь управлять властелину, более сведущему и достойному. Богачи и дворяне не смели показываться в народе и ежеминутно опасались, чтобы народ не перебил их.