Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю

В унылом расположении духа проехали мы 10 верст от ночлега нашего в западном направлении, когда внезапно обрадованы были встречей с мичманом Матюшкиным. Радостно приветствовали мы товарищей, избавлявших нас из самого затруднительного положения. Отряд наш был в совершенном порядке и достаточно снабжен съестными припасами. Выбирая по возможности удобнейшие пути, Матюшкин не видал знака, поставленного нами при устье реки Веркона и, не предполагая, что мы терпим недостаток в провианте, подвигался небольшими переездами, занимаясь описью берега. Он имел случай неоднократно сближаться с чукчами. Сначала принимали они его с некоторым подозрением, но потом совершенно по-дружески. Между прочим на Шелагском мысу наши путешественники нашли небольшое чукотское селение. Камакай (старшина) его посещал Матюшкина, и через толмача, с которым прежде был уже знаком, много рассказывал о своей стране. Он также утверждал, что к северу лежит большая земля, обитаемая дикими племенами, единственной пишей коим служит снег.

Еще рассказывал камакай, что на тундре, к востоку от устья Веркона, находятся остатки хижины, построенной по словам отца его русскими, спасшимися с разбитого у сих берегов большого корабля. Много лет тому кочующие чукчи открыли сию хижину и нашли в ней несколько человеческих остовов и черепов, обглоданных вероятно волками, а также немного провианта и табаку и большие белые паруса, которыми была обтянута вся хижина. Недалеко оттуда лежали наковальня и другие железные вещи. Рассказ сей заставил мичмана Матюшкина посетить тундру. Действительно, нашел он на означенном месте остатки хижины, по прочности и роду построения казавшейся произведением не чукчей или каких-либо проезжающих путешественников; повидимому, она назначалась для постоянного житья. Хотя Матюшкин не нашел никаких более признаков, но все обстоятельства, место и самое время (в 1764 или 1765 годах), когда, по словам камакая, случилось рассказываемое им происшествие, заставляет полагать, что здесь именно встретил смерть свою смелый Шалауров,[198] единственный мореплаватель, посещавший в означенный период времени сию часть Ледовитого моря. Кажется, не подлежит сомнению, что Шалауров, обогнув вторично Шелагский мыс, потерпел кораблекрушение у пустынных берегов, где ужасная кончина прекратила жизнь его, полную неутомимой деятельности и редкой предприимчивости. Имя сего мореплавателя известно во всей Сибири; так что воспоминание о судьбе его и, повидимому, непреложные признаки места его ужасной кончины тронули даже наших проводников…

Доктор Кибер, сопутствовавший Матюшкину, познакомился в Островном со многими старшинами приморских чукчей. Они также рассказывали ему о существовании северной земли и утверждали, что сами видели ее в ясные летние дни с места, называемого Якан. По описанию их предполагали мы, что Якан лежит далее на восток, и потому решился я туда отправиться.

На ночлеге занялись мы разделением припасов, часть их зарыли в лед и шесть порожних нарт отправили обратно в Нижне-Колымск. У нас осталось семь нарт — четыре для меня и три для Матюшкина. Апреля 7-го было тепло при слабом SSW ветре; термометр поутру стоял на 0°, а в полдень на 2° тепла.

С некоторого времени по причине теплой погоды оставались мы днем на местах, а ехали ночью при свете зари, потому что тогда обыкновенно морозило и собакам было легче тащить нарты. Ночью с 7-го на 8 апреля было так тепло, что мы не могли отправиться в путь и оставались на месте, именно на том самом, где ночевали 5 апреля. Во время нашего невольного бездействия занимались мы разными астрономическими наблюдениями. Нам удалось взять несколько расстояний между солнцем и луной, по коим определили мы долготу в 176°09 45», а широту по полуденной высоте солнца в 69°48 12». Отсюда начали мы вести новое счисление.

На следующий день к вечеру сделалось холоднее: мы продолжали путь по берегу. Отъехав 12 верст в SO направлении, остановились мы у небольшой скалы, составлявшей, так сказать, границу между низменной тундрой и холмистым берегом, начинающимся в 15 верстах к востоку от Кекурного мыса. Окрестности устьев реки Аугуона, впадающей в море 23 итальянскими милями восточнее Веркона, совершенно низменны и, судя по множеству оленьих следов, должны изобиловать мхом.