Путешествие по Средней Азии

и не особенно глубокий, цитадель, правда, стоит на одиноко возвышающемся

высоком и крутом холме, но побли-зости есть другие, более высокие горы, и с

них одна батарея в течение нескольких часов может превратить ее в груду

разва-лин. Поэтому весьма вероятно, что прославленная сила Меймене

заключается не в его стенах и рвах, а скорее в храбрости его защитников. В

узбеке из Меймене с первого взгляда можно распознать бесстрашного наездника,

и поспорить с ним мог бы только узбек из Шахрисябза. Решительный,

воинственный харак-тер жителей этого маленького ханства, да к тому же еще

горный перевал у реки Мургаб всегда будут доставлять немало труд-ностей

афганцам и прочим завоевателям, которым вздумалось бы подойти к Оксусу с

юга. Укрепления Керки могут оказать очень слабое сопротивление; кто захочет

взять Бухару, должен разрушить Меймене или заручиться его дружбой.

В Меймене нашего керванбаши и наиболее важных купцов нашего каравана

задерживали не трудности с таможенными пошлинами, а личные интересы. Они

хотели дождаться по крайней мере двух-трех конных базаров, так как тут

прекрасные и очень дешевые лошади, которых доставляют на рынок узбеки и

туркмены из соседних областей; отсюда их вывозят большей частью в Герат,

Кандагар, Кабул, а часто даже в Индию. Лошади, которых, как я сам видел,

продавали в Персии за 30-40 дукатов, здесь стоят 100-160 тенге (14-15

дукатов), и даже в Бухаре, Хиве и Карши мне не приходилось видеть, чтобы

таких прекрасных лошадей продавали по столь низкой цене. Однако базар в

Меймене богат не только лошадьми, он предлагает большой выбор плодов земли и

изделий местной промышлен-ности, например ковров и материй из овечьей и

верблюжьей *[186] *шерсти, изготовляемых туркменскими и джемшидскими

жен-щинами. Весьма значительную роль играет вывоз отсюда в Персию и Багдад

кишмиша (сушеного винограда), аниса и фисташек, которые стоят здесь 30-40

тенге за центнер.

Спустя восемь дней я пошел к каравану, чтобы узнать, когда он двинется

в дальнейший путь. Здесь я, к своему удивлению. услышал, что они целый день

искали меня для того, чтобы я помог освободить четырех руми, арестованных по

приказанию ханского дядюшки, так как, согласно вынесенному судьей

при-говору, с них можно было снять подозрение в том, что они беглые рабы,

только в том случае, если заслуживающий доверия свидетель подтвердит

истинность их турецкого происхождения. Но прежде чем отправиться к хану, я

хочу представить читателю моих "соотечественников", так как иначе я забыл бы

этих в высшей степени интересных людей. Это были не кто иные, как арестанты,

бежавшие через необъятную Киргизскую степь в Бухару из Тобольской губернии в

Сибири, где они восемь лет прожили в ссылке на тяжелых работах, надеясь из

Бухары вернуться через Герат, Мешхед, Тегеран и т.д. в Гюмрю

(Елизаветполь)^118 . История их бегства и прочие приключения очень длинны,

поэтому постараюсь изложить их вкратце.

Во время последней русско-турецкой кампании они офици-ально, а скорее

всего, на свой страх и риск занимались грабежом (чапаул) на Кавказе и попали

в руки русскому военному патрулю, а затем, как они того заслуживали, были

отправлены по этапу в Сибирь. Там они днем валили деревья в тобольских

лесах, а на ночь их запирали в тюрьму, где давали хлеб, суп, а иногда даже

мясо. Прошли годы, прежде чем они научились русскому языку от охранявших их

солдат. Беседы породили более доверительные отношения, вскоре они стали

протягивать друг другу бутылки с водкой, и в один прекрасный день прошлой

весной, когда оба солдата-охранника выпили согревающего напитка несколько

больше обычного, арестанты свалили по ошибке русских вместо дубов, сменили

топоры на оружие убитых и после долгих опасных блужданий, когда они питались

травой и корешками, добрались до киргизских юрт. Там они были в совершенной

безопасности, так как кочевники считают добрым делом помо-гать подобного

рода беглецам. Из Киргизских степей они через Ташкент пришли в Бухару, где

эмир дал им немного денег на дорогу. В пути их неоднократно принимали за

беглых рабов, но только в Меймене они встретились с серьезной опасностью.

По настоянию своих спутников и керванбаши я в тот же день в

сопровождении ишана Эйюба пошел в цитадель. Вместо хана нас принял его дядя,

который счел мои показания достаточными и отпустил всех четырех беглецов.

Они со слезами на глазах благодарили меня за спасение, и весь караван

радовался. Через два дня мы отправились в дальнейшее путешествие, в Герат.

Теперь наш путь все время шел по гористой местности. Первая станция,

которой мы достигли через шесть часов марша в *[187] *юго-западном

направлении, называлась Альмар, а состояла она из трех деревень, лежащих

порознь. Не успел караван спешиться, как появился сборщик податей из

Меймене, сопровождаемый несколькими всадниками, и потребовал дополнительной