Путешествие по трансатлантическому пароходу

Луи Буссенар ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ТРАНСАТЛАНТИЧЕСКОМУ ПАРОХОДУ Пакетботы [1]

Должен ли я, хотя бы кратко, изложить свои взгляды на мир, чтобы стало ясно, почему я во многих отношениях предпочитаю приморским городам и селениям, именуемым «морскими курортами», обыкновенные порты, которые наши законодатели мод едва замечают с высоты своего аристократического презрения?

Да, это так. Я испытываю отвращение к этим модным курортам, куда приезжают, чтобы танцевать на вечеринках, демонстрировать туалеты, играть в карты и заключать пари; там морская вода чем-то напоминает туалетную воду; рыбаки от общения с бездельниками становятся вымогателями, обманщиками, как гиды и кучера, обслуживающие туристов.

И тем больше я люблю морские порты с их таинственным и пленительным налетом экзотики. Я люблю большие корабли, ежеминутно отплывающие в неизведанное или возвращающиеся из безграничных далей, тяжело при этом дыша, как бегуны у финиша. Я люблю и отважных обитателей портов, немного шумливых иногда, особенно после долгих и трудных странствий, но людей вполне достойных и даже сердечных, несмотря на свою суровую внешность. Ибо если там, в городах, где изобилуют казино, моряк стал прислужником курортника, беспрекословно выполняющим всевозможные поручения, то здесь матрос — это предупредительный проводник, который ненавязчиво предлагает вам свою помощь, не угодничает и благодарит вас одним словом и прямым взглядом своих глаз с выцветшими от морских брызг ресницами.

Вот почему, любя одно и презирая другое, я оказался прошлым летом в Гавре; я хотел вновь ощутить и, к счастью, на самом деле ощутил свои прежние чувства, чувства своенравного путешественника, который либо без видимых оснований носится по океанам, либо сидит дома.

Едва прибыв в Гавр, я почувствовал, что захвачен, пленен, покорен морем, что все мои мысли только о нем. Мол с маяком, этим всевидящим оком, устремленным на бескрайние просторы; внешняя гавань, портовые бассейны, доки; пароходы, парусники, рыболовецкие суда и скромные лодки, танцующие на волнах, поднимающихся из глубин моря и разбивающихся о Большую пристань; резкий запах дегтя, хриплый рев пароходной трубы, тонкие переплетенные линии четко вырисовывающихся на горизонте корабельных снастей — словом, это море матросов, а не людей в купальниках, демонстрирующих на пляжах свои торсы и икры.

Я прогуливаюсь по Большой набережной, останавливаюсь перед судами, прибывшими из Саутгемптона, Кана, Трувиля, Онфлера. Их пассажиры после сильной качки на море безуспешно пытаются справиться с тошнотой. Около шлюза «Королевский док» я радостно приветствую миноносец, запросто ставший рядом со шхуной из Кабура, груженной сеном. Заглядываю на набережную острова, где галдят что есть мочи десятки попугаев. Подхожу к бассейну крепости, по форме напоминающему сухой док, и уже вижу возвышающиеся надо всем и поглощающие все огромные, подобные раскрашенным киноварью колоннам, трубы и гигантские мачты трансатлантических пароходов.

Трансатлантические пароходы! Я сохранил добрые воспоминания об этих старых друзьях и именно к ним, почти невольно, прихожу в первую очередь.

В портовом бассейне Эр сейчас находятся два таких парохода, они причалили к набережной, где под огромным навесом высится груда тысяч и тысяч тюков. Первый из пароходов уже поднял флаг отплытия. Это «Нормандия». Завтра вечером во время прилива она отправится в Нью-Йорк. Второй пароход, «Гасконь», сейчас стоит под погрузкой.

Группа гуляющих подходит к трапу, перекинутому с «Нормандии» к набережной. Они недолго говорят с караульным матросом, затем поворачиваются и уходят, явно смущенные.

Заинтригованный, я в свою очередь подхожу к матросу и узнаю, что посторонним категорически запрещено подниматься на борт парохода. Интересуюсь причинами запрета. Оказывается, возникли трения между администрацией и туристами, которые слишком многое себе позволяют, располагаются на пароходе как у себя дома, всюду лезут, пытаются иногда распоряжаться обслуживающим персоналом, все критикуют, загромождают проходы, оставляют после себя ужасную грязь, короче говоря, ведут себя как в общественном месте, словно забывают, что разрешение на осмотр корабля — любезность со стороны администрации.

Не теряя надежды, я возвращаюсь в отель и пишу письмо добрейшему и высокочтимому генеральному представителю Трансатлантической компании в Гавре господину де Гаалону с просьбой смягчить суровые предписания своего распоряжения для сотрудника «Журнала путешествий».

Через два часа получаю следующий ответ: «Прошу разрешить завтра после полудня посещение трансатлантических пароходов “Гасконь” и “Нормандия” предъявителю сего письма господину Л. Буссенару. Господин Буссенар может присутствовать при отплытии пакетботов и, если пожелает, выйти в море на одном из них. Он вернется на сушу с лоцманом на буксире “Республика”».