Путешествие по ту сторону

Он покачал головой и направился в свой кабинет. Верещагин понимал, что сегодня произошло, – за этот день, за несколько наполненных разговорами часов фирма, которую Леша представлял, заключила договор, сулящий получение до конца года прибыли в полсотни миллионов долларов. Сименко накануне разоткровенничался и мечтал только о десяти, но объем поставок оказался настолько огромным, что поначалу Эдуард Борисович подумал, что ослышался:

– Как вы сказали? – переспросил он Али. – Сто тысяч тонн хлопка?

– Я сказал: не менее ста тысяч, – уточнил помощник Бачиева без проявления на лице каких-либо эмоций.

– Так это сколько полных железнодорожных маршрутов мы должны принять?

– Железная дорога – не ваша головная боль, – заметил Бачиев, – все, что касается доставки товара до вашей причальной стенки, сделают наши люди. Вы, наверное, не понимаете до конца, что такое хлопок. У нас, даже для того, чтобы одну машину с ним куда-то отправить, надо посылать с ней другую с автоматчиками. А наши поезда пойдут и через Казахстан, и через Россию. Пять тысяч километров – путь не близкий.

Глава 6

Алексей ждал возвращения Сименко, слыша, как взбудораженные сотрудники покидают свои кабинеты, как они мечутся по офису и радуются. Потом дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Кристины.

– Вы остаетесь? – поинтересовалась она.

Верещагин кивнул. Потом наступила тишина – в офисе стало так тихо, что даже через несколько стен в кабинет проникали звуки работающего в каморке охранника телевизора. Сименко не звонил. Потом вдалеке хлопнула входная дверь, и вскоре по коридору процокали быстрые каблучки-шпильки. Их перестук прекратился возле его кабинета. «Кто это?» – подумал Алексей. Створка отворилась, и внутрь заглянула… заглянула и тут же вошла Регина.

– Привет, – произнес Алексей, изо всех сил стараясь казаться спокойным, – давно не виделись. Если ты к отцу, то его нет.

– Я к тебе, – ответила девушка, подошла, обняла его за шею и поцеловала. – Поехали к нам. Отец уже дома. Он так вымотался, что не может даже говорить… Сказал только, чтобы я за тобой сгоняла.

Вдвоем вышли из кабинета. Охранник высунулся из своего окошка и внимательно разглядывал прекрасную блондинку.

– Эдуард Борисович мог позвонить, я бы и сам к вам добрался, – заметил Алексей, открывая входную дверь и пропуская вперед Регину. – Зачем было тебя беспокоить?

– Мне не в тягость. К тому же отец на радостях в баре аэропорта хватанул виски. Дома сразу в душ отправился, чтобы прийти в норму, а мне приказал за тобой…

Они вышли на улицу. Верещагин хотел подойти к своему автомобилю, но Регина потянула его за рукав в другую сторону.

– Поедем на моей. А если ты не любишь, чтобы тебя возили девушки, сам можешь сесть за руль.

Регина протянула ему ключи и показала на «Ауди»-кабриолет.

– Давай!

Оказывается, она все знала про контракт – отец уже долгое время не мог говорить дома ни о чем другом, кроме как о договоре с узбеками. И даже в тот день, когда они с ним заехали на мойку дяди Коли, чтобы помыть машину, Эдуард Борисович уже в сотый раз говорил дочери, как важен этот контракт, и он не знает, что случится с ним, если все вдруг сорвется.

– Неужели дела у фирмы так плохи? – удивился Алексей. – Мне так не показалось.

– Дела у фирмы лучше некуда, а теперь будут совсем замечательные. Просто отца иногда клонит на какой-нибудь теме…

Регина посмотрела на него и вдруг начала улыбаться.

– Что такое? – спросил Леша.

– Ничего.

Она тряхнула головой, продолжая улыбаться, и тут же отвернулась, словно пытаясь спрятать свою улыбку.

– Ты очень изменился, – сказала наконец Регина. И повторила с некоторым недоверием: – Очень! Совсем теперь другой человек. Раньше ты был… не мальчик, конечно, но сейчас – просто как с обложки модного журнала. Если бы я раньше могла представить тебя таким! Разве бы… – Она махнула рукой. – Да чего сейчас об этом!

– Я знал, что мы рано или поздно увидимся.

– А почему ты не приходил и не звонил? Я ждала.

– Мне показалось…

Алексей посмотрел на нее и не стал напоминать, что она сама просила не искать с ней встреч. А потом, через три месяца, когда увидела его в университете, прошла мимо, словно возле факультетского расписания стоял человек-невидимка.

– Ладно, проехали, – буркнул Верещагин.