Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI

Ну, не мог этого стерпеть тогда ещё профессор Николай Маркович Эмануэль. В соответствии с тогдашней модой написал он в КГБ донос, что-де Тарусов разгласил для империалистов нашу великую тайну. Повезли Бориса Николаевича на Лубянку и дали 24 часа, чтобы он написал объяснение к 12 часам следующего дня. Весьма грустный пришёл Б.Н. на работу и сообщил нам, что документ налицо, труды опубликованы и он там на обложке ответственный редактор.

Попросил я у него время для поиска «выхода» из ситуации до 9 утра, и к 2-м часам ночи меня осенило. Думать надо! Редактор-то он – Б.Н., редактор, а доклада его в сборнике нет. Не разобрались редакторы в почерке в его рукописи, так и издали без него, но с докладами Бурлаковой Е.Б., Журавлева А.И. и – ха! – самого Н.М. Эммануэля.

К 10 часам Б.Н. уже напечатал объяснение, что дескать секрет-то разгласили: сам Н.М. Эммануэль, Бурлакова и Журавлев. Ну, Бурлакова Елена Борисовна и Журавлев А.И. в 1957 году мелковаты были, даже не кандидаты. А вот самого Н.М. и повезли на Лубянку. Привезли и изумились – сам разгласил и сам же донес донос. Что делать?

Поехали к лауреату Нобелевской премии Николаю Николаевичу Семенову за разъяснениями. Тот, конечно, пошутить любил, но тут взорвался. «У меня в Институте, – говорит, – твою… – говорит, – и такое?!. Если через три часа Б.Н. Тарусов мне не перезвонит, что принял твои, Коля, извинения, сажайте его, ребята, в свой „черный ворон“ и… и по всему закону, за разглашение тайны… туда его!»

Борис Николаевич – душа-человек, извинения, конечно, принял и Н.Н. Семёнову об этом позвонил. Вот с тех пор Тарусов и Эммануэль и стали «друзьями». Но в отношении Журавлева Николай Маркович выразился твердо: «А этого надо повесить», и в коллектив получивших впоследствии Государственную премию за свободнорадикальное окисление за такие советы Тарусову он, как академик-секретарь отделения химических наук, А.И. Журавлева не допустил.

Но птичка была выпущена из клетки – приоритетные работы опубликованы, и в настоящее время число опубликованных работ по изучению свободнорадикального – перекисного окисления в тканях человека и животных в норме и при различных заболеваниях – патологиях достигает нескольких сотен в год.

Создалось стандартное для науки положение. Стоит только кому-нибудь совершить прорыв в науке, ну, например, открытие условных и безусловных рефлексов И.П. Павловым, как у этого направления оказываются десятки и сотни «детей лейтенанта Шмидта». Они абсолютно не понимают сути ставшего актуальным направления, но упорно называют себя «первыми учениками», что я и встретил в лице доктора наук С.Н. Перепелкина.

С нашим свободнорадикальным направлением то же самое. Сотни «исследователей» бросились тупо определять перекиси, альдегиды (малоновый альдегид), полимеры, полиены (диены, триены) и другие продукты СРО в различных органах у различных животных при различных патологиях, считая, что это они всё открыли.

Открытие в 1960 году антиокислительной активности животных тканей и создание учения о биоантиокислителях

Что касается меня, то после обнаружения в 1957 году постоянного присутствия перекисей в тканях облученных животных, т. е. после подтверждения на липидах теории Б.Н. Тарусова, я обнаружил, что и в норме у здоровых животных протекает тот же процесс.

Вместо бесконечного титрования ещё при одной, другой патологии пришлось думать. Почему при наличии в наших тканях огромного количества ненасыщенных жирных кислот и при их непрерывном свободнорадикальном окислении (СРО) мы не разваливаемся? Почему в норме в наших тканях это СРО протекает на очень низком уровне?!

Размышления привели к следующему: наши жиры-липиды состоят из тысяч различных соединений: жирных кислот, триглицеридов, которых сотни, холестеринов и фосфолипидов, которых больше 10 000. Есть ещё различные воски, токоферолы, каротиноиды… голову сломаешь. Ну а что, если взять какой-нибудь один простейший чистый липид – и взял олеиновую кислоту. И повезло, эта олеиновая кислота на воздухе окислялась с огромной скоростью, в ней быстро накапливались перекисные соединения.

Хорошо! А если к ней добавить наши суммарные липиды – эфирные или спиртовые вытяжки из тканей мозга, печени… содержащие все эти тысячи компонент. Добавил! Всего 0,1 %, т. е. 100 мг на 100 г олеиновой кислоты. Результат! В олеиновой кислоте затормозилось накопление перекисей.

А если добавить 1 %, т. е. 1 г тканевых липидов на 100 г олеиновой кислоты? Накопление перекисей на некоторое время прекращалось совершенно.

Это было открытие.

Открытие наличия у наших тканей способности тормозить СРО чистых жирных кислот – это было открытие тормозящего АНТИОКИСЛИТЕЛЬНОГО действия наших тканей. Благодаря этому антиокислительному действию, наиболее высокому у липидов головного мозга, наш организм и осуществляет НАНОмолекулярную регуляцию в тканях интенсивности СРО на очень низком, полубезопасном уровне.