Путешествие рок-дилетанта. (часть 1)

Весь комплекс проблем, связанных с рок-музыкой, можно условно разделить на три группы. К первой относятся чисто социологические вопросы: каковы социальные причины, породившие этот вид музыкального искусства? Чьи настроения и стремления он отражает? Как воздействует на слушателя? И тому подобное. Второй круг проблем - собственно музыкальный, а точнее, эстетический, ибо дело касается не только музыки, но и текстов, и зрелищности тоже. Более того, в творчестве иных групп акцент делается именно на театральность, на создание яркого шоу. И тут возникает масса вопросов о поэтике, стилистике, оригинальности или вторичности, связи с национальной культурой и проч. И, наконец, отдельно стоят вопросы организационные: как пропагандировать эту музыку? Нужно ли ее пропагандировать? В каких организационных формах она должна развиваться? Кто обязан заниматься этим? И так далее.

В приведенной выше зарисовке с конкурса социологический момент проявлялся в поведении зала и его составе, эстетическое начало присутствовало в том, что делалось на сцене, а организационный аспект подчеркивался наличием жюри и сотрудников милиции в зале.

И все это сливалось в одно мощное эмоциональное потрясение, имя которому - рок!

Социальное бросается в глаза. В музыку надо внимать, разбирать к тому же тексты на плохих записях. Организационная деятельность требует еще больших усилий, главное из которых - духовное: как к этому относиться? А лохматые юноши с магнитофонами у всех на виду. В семьях, школах, училищах, институтах идут баталии вокруг рока, отзвуки которых все чаще достигают прессы.

Я сам когда-то начал интересоваться роком, заметив, что нынешнее молодое поколение внешне довольно сильно отличается от молодых конца пятидесятых - начала шестидесятых годов, к каковым принадлежал и я. Собственно, в этом нет ничего страшного, так и должно быть. Но постепенно в обществе накапливалось глухое, но отчетливое раздражение молодежью: похоже, что «дети» отличались не только экстравагантностью нарядов, но и не желали следовать моральным установкам «отцов». Короче говоря, это было «плохое» поколение.

Те их них, кто не желал приспосабливаться к родительским требованиям, шли на открытый конфликт: рвали с семьями, теряли вообще контакт со взрослыми, погружались в мир тусовок, «фенечек» и жаргона, шли в сторожа и котельщики вместо вузов. Более гибкие носили пристойные одежды и отсиживали на комсомольских собраниях, но и у них часто была в запасе вторая жизнь, куда они не хотели допускать взрослых. Такие шли чаще не в сторожа, а в торговлю. Слово «товаровед» приобрело романтический оттенок.

И все это происходило под душераздирающую, конвульсивнудю музыку, которая валом валила из-за рубежа и называлась коротким и опасным словом «рок», хотя часто не имела к року никакого отношения.

Немудрено, что следствие приняли за причину. Соблазнително было свалить на рок собственные воспитательные ошибки. Не требовал особых усилий и тезис о том, что нашу молодежь сознательно развращают из-за рубежа посредством этой дикой музыки.

Это было удобно, повторяю, ибо требовало лишь ограничительных и запретительных мер взамен духовного сближения с «непослушными» детьми. Тезис о западном влиянии успешно продержался все семидесятые годы, пока у нас практически не было своей рок-музыки. Вернее, она уже была, но находилась в столь загнанном состоянии, что до поры до времени о ней знали лишь истые фаны.

Но вот с начала восьмидесятых годов начал набирать силу вал отечественной рок-музыки, который катился по стране на колесиках магнитофонных лент, минуя управления культуры, худсоветы, сдачи и приемки, горлиты и творческие союзы, где по-прежнему заседали “отцы”, решая молодежные проблемы. Но молодежь уже стала решать их сама, все более и более переходя на духовное самообслуживание. Вместе с рок-песнями ездили по стране устные легенды об ансамблях и музыкантах, их фотографии, самодеятельные критические статьи и рецензии, переводы. Популярные группы обрастали собственными художниками, режиссерами, актерами пантомимы, звукооператорами, фотографами. Они на свой страх и риск записывали “альбомы” и оформляли их, причем качество записей вскоре достигло вполне профессионального уровня.

Но главным было то, что “дикая” музыка зазвучала на родном языке, и если раньше “взрослые” лишь неодобрительно морщились, слыша скрежещущие звуки, сопровождавшие непонятные английские слова, то теперь все стало понятно.

Но от этого не стало легче. Наоборот. Слова песен вызывали у “взрослых” если не ярость, то озабоченность. Их словно бы дразнили эти молодые неизвестные голоса с магнитофонных пленок. “Как много разных дураков живет вокруг меня!” - пел один. “Мама, я бездельник, у-у-у!” - вторил другой. Третий вовсе нес абракадабру: “Солдаты любви, мы движемся, как призраки фей, на трамвайных путях. Мы знаем электричество в лицо. Развяжите мне руки!”