Путешествие с Даниилом Андреевым. Книга о поэте-вестнике

У Даниила Андреева химеры Нотр — Дам промелькнули как демоническая нечисть, сопровождающая уицраора, демона великодержавия. Потому что это уицраор со своей зловещей свитой появляется под уханье орудий, рев бомбардировщиков и взрывы бомб в Ленинграде января 43–го года. Каков он, этот уицраор, если «очертить его невласт ны / Ни наших знаний кодекс ясный, / Ни рубрики добра и зла»? Поэт увидел его, услышал непередаваемый словами «шорох его присосок / И ног, бредущих по земле». В нем ему чудилось «Шуршанье миллионов жизней, / Как черви в рыбьей головизне, / Кишевших меж волокон тьмы…».

Фронт вокруг блокадного города — поле битвы двух уицраоров. А явление уицраора России, Третьего Жругра, сопровождается голосами невнятных чудищ, которые

Нечеловеческою жалобой,
Тревогой, алчною тоскою
Над паутиной городского Ревут,
стенают, плачут с крыш…

Поэт не может сразу опознать их:

Что за творенья — над столицею,
Но в мире смежном, странном, голом
Доселе скрытые, свой голос
В ночных сиренах обрели?
Зачем телами, взором, лицами
Их не облек владыка ада?
Что им грозит? и что им надо
В раздорах горестной земли?

Не сумев назвать этих тварей из рати античеловечества (они упоминаются в «Розе Мира»), поэт находит их образы в готическом Средневековье, это

Угаданные смутно зодчими
Созданья странной, скорбной веры:
Взирающие вниз химеры
На серых глыбах Нотр — Дам.

Вместе с ними:

Из ниш Бастилии и Тауэра,
Из Моабита, в тьму взлетая,
Не их ли сестры хищной стаей
Вились у плах, как воронье?

Химеры у Даниила Андреева не случайно промелькнувший образ. В поэме в прозе «Изнанка мира» «ангелы мрака и бесформенные химеры вступают в бой с даймонами и серафимами».

В цикле «Сказание о Яросвете» химеры — «толпы адских незримых созданий» сродни главным представителям рас античеловечества — игвам с красными глазами, цилиндрическими головами и вытянутыми трубчатыми губами, и раруггам, перерожденцам далеких эр, похожим на птеродактиля.

В поэме «Демоны возмездия» в грохоте разваливающихся галактик звездного простора «громоздит блудница — химера / Жертвы на жертвы свой пьедестал».

Ширяют крылами химеры и над Москвой, «в лукавой буйной столице» (цикл «Предварения»).

В «Железной мистерии» о своей алчущей рати химер говорит уицраор. Химеры таятся в капищах Друккарга, инфернального обиталища российского античеловечества, над раненым уицраором они «выстраиваются кругом, заламывая руки… с унылыми лицами».

Но и в «Русских богах», и в «Железной мистерии» химеры остаются некой недовоплощенной, недооформившейся свитой скульптурно зримых и поименно названных представителей сил тьмы. Только крылатые и рогатые изображения химер Нотр — Дам, упомянутых в «Ленинградском апокалипсисе», дают представление об их облике.

Собор Богоматери находится в Париже на острове Сите у самой Сены. Даниил Андреев видит химер рядом с Васильевским островом. В Париже он никогда не бывал. Простодушно писал жившему там брату в мае 27–го: «Очень надеюсь на следующий год съездить в Париж». Ему снятся «святые камни» Европы, он говорит о своих снах — странствиях свободного духа:

Брожу по спящим городам,
Дрожу у фресок и майолик,
Целую цоколь Нотр — Дам,
Как человек, — француз, — католик.

Но, родившийся в Берлине, Даниил Андреев в Европу не попал, заграницы не увидел, если не считать детских поездок к отцу на финскую Черную речку. Но тогда и она была в России. Так почему же он оказался заворожен чудищами парижского собора? Почему вдруг они ожили в его поэме? Перечитывая «Ленинградский апокалипсис» и наткнувшись на взирающих вниз химер, мимо которых раньше скользил не задумываясь, я вдруг вспомнил рассказ Аллы Александровны Андреевой, его вдовы.

Вот что она мне рассказывала.

«Кто-то из Парижа привез Добровым две статуэтки, изображавшие химер собора Нотр — Дам. Когда это было, точно не помню, во всяком случае, во времена юности Даниила. Тогда было модно их привозить, видимо, модно и теперь, потому что последний раз такую химеру я видела у своей приятельницы. А в Париже она была где-то в семидесятые годы.