Путешествие сквозь время. Божественный ветер

— А ты кого-то задержал? — спросил Такамото, вопросительно поглядывая на нас.

— Здрасте, — сквозь зубы поздоровалась Маша.

— И что они сделали? — спросил друг Акиры, видимо, решив, что мы выглядим слишком безобидно.

— Пробрались в лагерь. Не стоит спускать такое с рук. Поэтому принеси побольше циновок — я буду охранять их в своей палатке.

— Простите, что? — не поняла я.

— Не будем мы с тобой ночевать! — топнула ногой Маша.

— Вы будете находиться под моим надзором! Столько, сколько понадобится! — он дёрнул цепь, которой мы были связаны, словно собачий поводок.

— Когда-нибудь тебе придётся нас отпустить, — прищурилась Маша.

— Отпущу, если велит Окада-сама.

— Так отведи нас к нему!

— Сейчас он вас точно не отпустит, потому что спит.

— Так нести циновки или нет? — напомнил о своём присутствии Такамото.

— Неси, — уверенно велел Акира.

Его друг поплёлся выполнять просьбу. По дороге он чихнул так сильно, что факел в его руке потух. Мы с Машей обернулись ему вслед, посмотреть, не споткнётся ли он снова, но всё обошлось.

Акира провёл нас в свою палатку. Немного погодя появился Такамото с циновками и разложил их на земляном полу.

— Можем ли мы надеяться на то, что нас хотя бы покормят? — спросила я у Такамото, потому что мой живот урчал так громко, что сверчки снаружи испугались и затихли.

— Есть рис, рис с рисом и просто рис. Вы что будете?

Нам показалось, что он шутит, но парень на полном серьёзе уставился на нас в ожидании ответа.

— Тогда рис, пожалуйста, — наобум сказала я.

— Да, обойдёмся без изысков, — съязвила Маша.

Такамото ушёл и вскоре вернулся. Он протянул нам с Машей по чашке варёного риса и по паре гладких деревянных палочек. Ушёл, не дожидаясь, пока мы приступим к еде. Принесённая им каша оказалась жестковатой и пресной, но, за неимением выбора, пришлось её глотать.

— Вы двое не знакомы со столовым этикетом, — Акира, похоже, наблюдал за тем, как мы держим палочки для еды.

— Мы не здешние, как ты, возможно, уже заметил.

— Иностранцы. Гайдзины?

— Как тебе угодно называть. Ты не мог бы снять с нас цепи, чтобы нам было удобнее есть?

— Я не могу допустить такое послабление.

— Тогда, будь добр, принеси ложки или что-то такое.

— Такамото уже ушёл, а я вас без присмотра не оставлю.

— Ишь ты, противный какой, — поморщилась я.

Мы без восторга доели рис и стали устраиваться на ночь. Маша заснула, наверное, едва приняв горизонтальное положение. Я свернулась калачиком на циновке и ощупала рукава куртки, чтобы оценить нанесённый быком ущерб. Похоже, эта новая куртка к нашему возвращению домой новой уже не будет! Подложив под голову пакет, я приготовилась заснуть. Перед нами лежал на боку Акира, крепко сжимая цепь, ограничивающую нашу свободу. Надо же, какой упёртый попался. Похоже, мы недооцениваем его?

Глава 4

Зелёный чай

Мы проснулись из-за Акиры, гремевшего нашими цепями. Чего и следовало ожидать!

— Вставайте! — потребовал слуга Окады-сама. — Я отведу вас к своему господину.

Маша пробормотала что-то невнятное. Я повернулась на другой бок, давая понять, что господин может и подождать. Приоткрыв глаза через некоторое время, я увидела, что Акира всё ещё стоит, выжидательно склонившись над нами. Как только я снова уткнулась лицом в свою импровизированную подушку, он стал дёргать цепи.

— Мы возвращаемся домой сегодня, так что лучше не затягивать с этим, — торопил он. — Вещи можно оставить здесь — никто их не заберёт.

— Может, снимешь с нас цепи? Мы пойдём самостоятельно, — сказала я, сев на циновке и протянув парню связанные руки.

— Если Окада-сама прикажет, я непременно это сделаю.

***

Мы с Машей чувствовали себя, мягко говоря, неловко, пока Акира шёл с нами через лагерь. Кто бы нам не встретился по дороге — все с любопытством глазели на нас, ведомых «под конвоем». Мы подошли к центральной палатке лагеря, которая гордо возвышалась над остальными. Акира отодвинул загораживающую вход ткань и прошёл внутрь. Поскольку длина связывавшей нас цепи не позволяла нам находиться на большом расстоянии от него, мы тоже вошли и остались у входа.

В палатке мы увидели Окаду. Он сидел по-турецки на циновке, а на сундуке перед ним лежал развёрнутый свиток. Лицо его выражало озабоченность. Напротив стоял ещё один мужчина с густыми бакенбардами и повязкой на глазу и объяснял что-то:

— Пока мелкие острова остаются незащищёнными, все средства вложены в побережье Кюсю.

— В бакуфу тоже не знают, чего ожидать? — спросил Ёшикэзу.

— По-моему, они что-то замалчивают. Они потратили столько средств на строительство защитной стены, что беднота бунтует. Это не просто так, — предположил его собеседник.

— Ничего страшного. В прошлый раз они остались ни с чем, и в этот раз сработают в ущерб себе, — заверил Окада.

С этими словами он вынул из-за пояса свой кинжал, согнул его и в прямом смысле завязал в узел. Мы с Машей нервно сглотнули. Мужчина прервался, как только увидел нас. Акира в обыденной манере поклонился, в первую очередь, начальнику, а потом, по-видимому, коллеге последнего.

— Акира! Проходи, мальчик мой, — Ёшикэзу махнул рукой своему слуге.