Путешествие Сократа

Вот оно, оказывается, в чем дело, сказал он себе. Разин просто сумасшедший. Безумец, который не может ни языка, ни рук держать на привязи. Плеснув на голову холодной воды, Сергей взвыл от боли. В сердцах отшвырнув ковш, он хотел уже было идти за своим конем, даже не заходя в избу, но потом передумал. Все-таки ночь на дворе. Утро вечера мудренее. Он сможет поутру все спокойно обдумать и взвесить, а не бежать очертя голову, как обиженный мальчишка.

Он зашел в избу. Разин уже спал. Сергей неторопливо поужинал в одиночестве и, задув лучину, устроился на своей лежанке лицом вниз, стараясь не думать о зудевшей ране. Но едва он успокоился и стал уже засыпать, как вдруг —  трах!  —  разинская палка прошлась ему как раз посередине спины. Взбешенный, он подскочил, замахнувшись кулаком, — но увидел только, как старик уже спокойно укладывается на своем топчане.

Стараясь не думать о случившемся, Сергей еще долго ворочался. Но наконец заснул.

Утром его ждал такой же подъем. Вместо обычного разинского многословия — палочный удар и спокойный взгляд прозрачных голубых глаз. Равнодушно почесываясь и теперь уже даже не думая бросаться на старика, Сергей вышел из хижины и направился к ручью. От холодной воды и ушибы его болеть стали меньше, и голова мгновенно прояснилась.

В этот день и каждый день следующей недели Разин, едва Сергей на что-то отвлекался или был чем-то занят, приводил его в чувство таким необычным образом. За это время он не сказал ему ни слова, но стал двигаться еще легче и свободнее, так что Сергею проще было бы, наверное, угнаться за ветром в лесу, чем за стариком. У Сергея даже появился какой-то спортивный азарт, ему хотелось поймать движение старика и отразить его нападение. Но все было напрасно. Удары Разина были и неуловимо-быстры, и неожиданны, как порывы ветра. К концу недели все его тело было в синяках, а боль стала настолько привычной, что Сергей даже перестал обращать на нее внимание.

Мое терпение не бесконечно, — временами успокаивал он себя. — Еще один такой день, еще один удар — и прочь отсюда. И сам себе на это отвечал: а разве старик меня держит на привязи? Его насмешливые глаза словно говорили: ну-ка, насколько тебя хватит. А если что, седлай коня и в добрый путь. Эта мысль удерживала его на месте. У него хватит сил и терпения выдержать. И не только выдержать — в конце концов узнать, зачем старик устроил все это представление с палочными ударами и игрой в молчанку. Где-то глубоко внутри он понимал, что необычное поведение Разина — своего рода ускоренная проверка ученика, насколько он терпелив и насколько предан учителю. Не говоря Сергею ни слова, он словно вколачивал в него: вытерпишь это — научу и чему-то другому.

Удары тем временем сыпались на него градом, не прекращаясь ни днем, ни ночью. Одно время Сергей даже взялся считать их — десять, двадцать, тридцать, потом плюнул. Тем временем он заметил, что у него появилась привычка спать с полуоткрытыми глазами.

Как-то ночью он резко дернулся и проснулся, сам не зная почему. Никто его не бил. Он осмотрелся, но Разина поблизости не было. Безумная веселость вдруг овладела им, и он сразу понял почему. А не поменяться ли им со стариком ролями, сказал он себе, хотя бы на один разок? Сергею вспомнилась кадетская забава, когда они ночью в казарме били подушкой по голове того, кто своим храпом мешал спать.

Топчан Разина был всего в трех шагах от него, но Сергею показалось, что он с дерюжной подушкой в руках подкрадывался к нему  целую вечность - в хижине было темно, хоть глаз выколи. Но вот наконец и топчан. Хихикая про себя от радости и представляв с каким лицом теперь проснется вечно невозмутимый старик, Сергей занес подушку и обрушил ее туда, где должна была быть голова спящего.

Но топчан был пуст — Сергей сам едва не свалился на него, потеряв равновесие.

Куда же мог деться Разин? Сергею больше не было смешно, наоборот — он мгновенно покрылся холодным потом. От Разина можно было ждать чего угодно. Он вполне мог ответить на Сергееву шутку своей, ткнув ему между ребер — нет, не палку на этот раз, а саблю.

Сергей резко обернулся. Никого вокруг. Только сверчок весело затрещал где-то в щели у потолка. Растерянный, он стал так же тихо пробираться к своей лежанке, вытянув перед собой одну руку, а другой прижимая подушку  к груди. Нащупав лежанку, он собрался уже лечь, как вдруг скорее почувствовал, чем увидел, что на его месте спокойно и тихо лежал Разин, накрывшись его же рогожкой.

Потрясенный Сергей пулей вылетел из дома. Остаток ночи он не спал, просидев до зари у той же сосны, под которой началось когда-то его ученичество у Разина. Днем им овладела какая-то нервная лихорадка. Словно забыв о домашней работе, он только сидел, съежившись в уголке, и следил взглядом за стариком, не отводя от него глаз.

Вечером он все же заставил себя принести воды, растопить очаг и стал варить похлебку.