Путешествие в Ад (ЛП)

— Как ты знакомишься с девушками? Кто главный?

Русский не говорил, но все его тело дрожало и сотрясалось в ответ. Очевидно, он был жестким сукиным сыном. Я бы отдал ему должное, но это не имело значения. В конце концов, он сломается.

Дверь наверху лестницы открылась, и кто-то в спешке сбежал вниз. Я моргнул, когда Патриот сосредоточился на русском, и он зарычал, его взгляд несколько секунд блуждал по комнате, прежде чем он взял швабру у дальней стены. Дерево треснуло с громким треском, когда он отломил ручку и бросился на нашего пленника.

— Черт, — пробормотал Грим себе под нос.

Это должно было быть плохо. Действительно плохо.

Патриот был более взбешен, чем я когда-либо видел его. Его Жнец захватил власть, и это означало, что он зашел слишком далеко, чтобы мы могли вмешаться. Я видел много дерьмового дерьма в своей жизни, но даже мне пришлось отвернуть голову, когда он взял эту ручку и засунул ее в задницу русского. Я никогда не забуду звук боли, который сорвался с губ заключенного.

Я повернулся вовремя, чтобы поймать взгляд Патриота, полный полного удовлетворения. Злобно ухмыляясь, он слушал продолжающиеся крики русского и вопли агонии.

— Это за то, что ты сделал с Трикси и всеми этими девушками, ублюдок!

Черт возьми. Патриот был чертовски хорошим защитником. И он не был близок к тому, чтобы закончить.

— Каково это, когда тебя насилуют? Тебе нравится, когда кто-то засовывает что-то тебе в задницу?

Патриот серьезно потерял самообладание. Я никогда не видел, чтобы он нападал на кого-либо так яростно или порочно.

— Я не думаю, что кому-то из этих девушек это тоже понравилось!

О чем, черт возьми, он говорил? Да, этот русский мудак был вовлечен в торговлю женщинами в Неваде, в этом нет сомнений, но Патриот вел себя так, как будто знал что-то большее.

— Патриот?

— Это Алексей Волтой, — он кипел от злости. — Племянник Владимира Солоника.

Черт!

Этот беспорядок только что стал намного сложнее.

Рейт все еще снимал все это, а Грим молчал, затягиваясь дымом, когда наши глаза встретились. Он кивнул головой в сторону лестницы, и я неохотно покинул комнату со строгими приказами держать заключенного под стражей и оставить его таким, каким он был. Никто не трогал его, пока я не вернусь.

Пусть он лежит там с ручкой метлы, торчащей из его задницы. Он заслуживал гораздо худшего.

— Он родственник Солоника. Это подарок, которого мы не ожидали получить. — Грим покачал головой, и я мог сказать, что он был взволнован. — Это серьезный пиздец, но этот мудак сам напросился.

Я не возражал.

— Таким я скоро найду его дядю. Я, наконец, добьюсь справедливости для Уиллоу.

Грим кивнул.

— Я не хочу убивать его, прежде чем у нас будет шанс узнать все, что нам нужно знать. Он скоро отключится. Не много он сейчас сможет вынести.

— Может быть, не сейчас, но он отсюда не выйдет. Я не могу позволить ему выйти на свободу после того, что он сделал с Трикси и другими девушками, которых он похитил. Мы должны дать понять, что у этих русских ублюдков есть оппозиция.

— Это открывает нам много дерьма, Раэль.

Вздохнув, я попытался обуздать свой порыв поспорить.

— Я знаю это, президент. Я не говорю, что хочу обрушить это на клуб, но это уже здесь. Начался шторм дерьма, и уже двенадцать девушек числятся пропавшими без вести по всей центральной Неваде. Вчера было только восемь. Я услышал обновление по радио несколько часов назад. Это никуда не денется.

— Это правда. — Грим покачал головой. — Мы должны принести это в Церковь. Волтой твое дело, поступай как тебе заблагорассудится, но у меня есть несколько собственных вопросов. Он тоже ответит передо мной. Я не хочу, чтобы ты отправлял видео, которое мы снимаем, пока не поговоришь со мной. Понял?

— Да, президент. Я понял.

Глава 19 — Азраил

Прошлое подняло свою уродливую голову с откровением Патриота. Грим знал, что мне нужно разобраться с дерьмом, и он сказал сделать перерыв и вернуться, как только я буду готов. Мои глаза закрылись, когда я стоял один, нуждаясь в нескольких минутах, чтобы перевести дух от боли, которая пульсировала глубоко в моей груди. Мои кулаки сжались, когда я боролся с воспоминаниями о той ужасной ночи шесть лет назад, когда весь мой мир разрушился…

— Они убили ее!

Голос Элрика Джеймсона был таким измученным, таким полным ненависти, что мне пришлось заставить его повторить дважды.

— Кто? О чем, черт возьми, ты говоришь, братан?

— Уиллоу, — выпалил он, едва сдерживая рыдания по телефону. — Она, блядь, мертва, Ян.

Правда не укладывалась у меня в голове. Всего три дня назад мы втроем выпивали в баре, оставаясь там до закрытия, тусовались и наслаждались несколькими кружками пива.

Это не могло быть правдой. Уиллоу была дома, ожидая Элрика.

— Она дома, — возразил я.

— Она здесь, Ян. — Его голос сорвался, и это был первый раз, когда я услышал, как плачет мой лучший друг. — Уиллоу ушла.

Официально это был самый страшный момент в моей жизни.

Следующие пару дней прошли как в тумане.