Путешествие в будущее и обратно

В день открытия юбилейной сессии Верховного Совета мы решили провести большую демонстрацию протеста против налога за образование для желающих эмигрировать. Это очень не понравилось властям. В КГБ начали вызывать некоторых известных «отказников» — и стращать. В результате некоторые из них стали отговаривать своих товарищей от демонстрации. Пытались отговаривать и меня. Очень многие, мол, смотрят на меня, как я решу, льстили мне, и я должен поступать ответственно — понимать, что КГБ наверняка предпримет крутые меры и многие демонстранты могут пострадать. Среди «отказников» шли бурные совещания, и большинство приняло решение выходить на демонстрацию. Тогда в КГБ, очевидно, решили арестовать упорствующих лидеров.

Накануне днем я заметил за собой особенно толстый «хвост». Вечером, возвращаясь домой, увидел в подъезде целующуюся парочку «в штатском». В тот же вечер ко мне пришел Юрий Шиханович и сообщил, что заметил около дома оперативную машину ГБ с полным комплектом «пассажиров» и еще двух человек у подъезда. В довершение всего у меня отключили телефон. Мне позвонил активист правозащитного и «еврейского» движения Владимир Гершович, и телефон выключился в момент разговора с ним. «Ну все! — констатировал Шиханович. — Завтра тебя будут брать. Готовься. Машины у подъезда, телефон выключили, это значит — наверняка...» И добавил раздумчиво: «Где разорвется следующий снаряд?». «Следующий» разорвался примерно через две недели под ногами у самого Шихановича! Но, не зная этого, он забрал в тот вечер часть моих бумаг, которые не следовало оставлять дома ввиду возможного при аресте обыска.

Утром, собрав рюкзак с бельем, простившись с женой и сыном (ему было тогда уже восемь лет), я вышел из дома, чтобы ехать к приемной Верховного Совета, находившейся на Манежной площади. Там был назначен сбор демонстрантов. И я очень удивился, нигде не заметив «товарищей из конторы», как мы тогда называли КГБ. «Неужели передумали брать?!» Жена с сыном стояли на лестнице и в окно наблюдали за мной. Я весело помахал им рукой и зашагал к трамвайной остановке. Мы жили тогда в Тушинском районе, в однокомнатной квартире, которую получили, разменяв четырехкомнатную родительскую квартиру в Сивцевом Вражке. (Маме мы выменяли двухкомнатную квартиру на Ленинском проспекте. Мы боялись, как бы ее не стали уплотнять, если она останется одна на Сивцевом Вражке в случае нашего отъезда.)

Когда я шел к остановке, показался и мой трамвай и я потрусил к остановке. И тут услышал тяжелый топот за спиной, оглянулся — подбегали два немолодых мордоворота в штатском. Как я потом жалел, что не припустил от них к трамваю: я был тогда в хорошей форме — никогда бы не догнали! Пришлось бы им ехать за трамваем и брать меня на Манежной площади — большой был бы скандал!

Двое подбежавших схватили меня за руки. «Вадим Владимирович?» — осведомились для порядка. Тут же подъехала черная «Волга». Чекисты впихнули меня на заднее сиденье, в середку, а сами сели по бокам. Тронулись.

— Предъявите ваши документы! Кто вы такие? — потребовал я по «диссидентскому уставу».

— Будто не знаете!

— Не знаю. Может, вы — бандиты!

— Бандиты! В Москве! — делано возмутились мои конвоиры.

Привезли в какие-то комнаты, сдали своим коллегам уже в форме. Я потребовал предъявить ордер прокуратуры на арест. «В свое время получите!» — был ответ. Потребовал допустить к телефону, чтобы домой позвонить. Вновь отговорка. Повезли в какое-то другое место, сдали другим гэбэшникам, и те учинили тщательный обыск, в заключение которого отобрали у меня паспорт, кошелек с деньгами (оформили на деньги какую-то квитанцию!), отобрали очки, платок, пояс и шнурки с ботинок. «Ну, это уже полный арест!» — подумал я. Не задержание в связи с демонстрацией. Я знал от ветеранов, что при задержании на время шнурки и пояс не отбирают.

Потом повезли еще куда-то. Вывели из машины и перегрузили в «черный ворон» (крытый грузовик для перевозки арестованных). Когда я вошел в него и увидел родные лица моих товарищей по борьбе, сразу понял, что это все-таки задержание на время, и кинулся обниматься с друзьями. Они весело гоготали: так же, как я, радовался каждый, кто до меня входил в «воронок» и осознавал, что это превентивный арест.

Всего в тот день захватили 15 человек, которых в КГБ считали лидерами. Мелкими порциями рассовали по подмосковным тюрьмам. Я попал в группу, которую завезли в Волоколамск, в тамошнее сизо — следственный изолятор. Так я в первый и, дай Бог, в последний раз оказался в тюрьме. Запомнилось мне там несколько вещей. Прежде всего, глаза и лица встретивших нас двух надзирательниц, женщин среднего возраста. Очень страшные были лица и глаза, грубые, какие-то нездоровые. Смотрели они на нас с жадным любопытством, с вожделением даже. Шутка ли, живые сионисты! И молодые, смазливые, ухоженные.