Путешествие в будущее и обратно

Все утверждения этого письма были полнейшей ложью. В частности, с момента моего поступления на РС (ноябрь 1973) и до момента опубликования этого письма не было ни одного случая разоблачения каких-либо агентов. И таких случаев вообще никогда не было! Ни до, ни после. За все годы было три случая бегства сотрудников РСЕ/РС в соцлагерь, которые там обставлялись как возвращение агентов, выполнивших задание. В русской редакции ко времени появления обсуждаемого письма был только один такой случай, имевший место еще в 1973 году, т. е. задолго до Картера. Никаких «фактов шпионажа» также никогда не было и быть не могло по той простой причине, что на радиостанции не имелось ничего секретного. Именно поэтому американцы спокойно направляли многих перебежчиков из КГБ работать на РСЕ/РС. В Ленгли или Пентагон они их не направляли! У нас в редакции работало пять-шесть таких перебежчиков.

Обсуждаемое письмо было направлено не только на дестабилизацию русской редакции РС, но и на дискредитацию Картера накануне выборов. А ведь Картер был самым близким для российских правозащитников президентом, так как положил в основу своей политики повсеместную защиту прав человека!

Предвижу вопрос, как могли авторы письма построить его на обложной лжи? Так вот — смогли! Это яркий случай концентрированного проявления нравственной невменяемости и безответственности, характерных для значительной части российско-советского общества. Разоблачения своей лжи авторы цинично не боялись. Помощникам Картера перед выборами было не до них, а помощники его конкурента тем паче не стали бы заниматься проверкой эмигрантского письма, направленного им в поддержку.

В декабре 1981 года к кампании против РС подключились и террористы из КГБ — группа знаменитого Санчеса Ильича Рамиреса, организовавшая мощнейший взрыв на станции. Группа приехала из Будапешта, взорвала бомбу и уехала обратно. Венгерские власти после крушения советской империи опубликовали документы о проведении этого теракта. Заряд был подложен к стене чехословацкого корпуса (с внешней стороны), метрах в пятнадцати от нашего корпуса. Взрыв произошел в субботу вечером, и меня не было в бюро. Дверь я оставил запертой, но силой взрывной волны дверь вырвало в коридор вместе с дверной рамой! Осколками стекла были иссечены и пересыпаны все бумаги и книги. Сотрудники отдела новостей (его помещение выходило на другую сторону здания) решили было, что произошло землетрясение: пол заколебался в помещении. Пострадало шестеро служащих чехословацкой редакции, работавших в тот вечер. Двое из них — очень тяжело. В числе этих двоих была женщина, у которой почти снесло лицо, и она потеряла глаза. Во всех окрестных домах выбило стекла в окнах. Некоторых жителей ранило осколками. Расчет заказчиков взрыва с Лубянки состоял, как я понимаю, в том, чтобы у нас было мало пострадавших, дабы не вызывать сочувствия, а немцев — хорошенько напугать. В Москве надеялись, что немцы начнут требовать убрать из Германии «это гнездо холодной войны». Генерал КГБ Олег Калугин, руководивший в 70-е годы борьбой с «вражескими голосами» и в перестройку порвавший с КГБ, выступая в Мюнхене на «Свободе», подтвердил эту версию. Но немцы не дрогнули, протестов не последовало. Было лишь возмущение террористической деятельностью Кремля и КГБ.

Время взрыва — декабрь 81-го — было выбрано не случайно. В декабре под давлением Москвы в Польше был введен военный режим для разгона «Солидарности» — событие, потрясшее весь цивилизованный мир (на «Свободе» больше всего о «Солидарности» говорилось в моих программах!), да еще затягивалась война в Афганистане. То есть ситуация была очень тяжелая для советских властей, и радиопередачи «Свободы» были им тогда особенно не к месту.

В 82-м году я написал письмо-обращение к ряду политэмигрантов, которых считал заинтересованными в помощи демократическому движению в России. Я не помню всех адресатов, но среди них были Павел Литвинов, Людмила Алексеева, Кронид Любарский, Андрей Синявский. В этом письме я собрал выдержки из наиболее одиозных выступлений «Континента» по поводу «засилья на «Свободе» агентов КГБ» и в конце писал:

«Думаю, если бы на месте Максимова находился советский агент, то он не смог бы найти лучшего способа дискредитировать РС в глазах советских слушателей. Кому интересно слушать дезинформацию, производимую агентами КГБ, засевшими на «Свободе», как то утверждается в «Континенте»?

В редколлегии «Континента» стоят имена Сахарова, Сол Беллоу, Джиласа, Ионеску, Михайло Михайлова и ряда других известных и уважаемых в СССР людей. «Континент» проходит в СССР относительно легко и попадает там главным образом в среду наших слушателей. При этом журнала, противостоящего «Континенту», в русской эмиграции до сих пор не существует.

В результате эффективность «службы дискредитации» «Континента» чрезвычайно велика, несравненно сильнее радиоглушения и официальной советской контрпропаганды.

Настало время, наверное, обратить внимание на эту проблему. К чему я Вас и призываю». (Письмо датировано 28.10.82.)