Путешествие в будущее и обратно

А матери Аниты в августе 45-го советские представители велели с детьми прибыть на вокзал для возвращения на родину. Для порядка сразу же солгали: сказали, что всех вернут в родные места и дома, и даже пообещали, что те, чьи дома окажутся разрушенными, получат субсидии для постройки новых домов. Но когда уже на вокзале собравшихся советских немцев — женщин, детей, стариков — окружили солдаты с собаками и подали вагоны для скота (не чищеные!), стало ясно, что путь им предстоит в другом от родных мест направлении. Везли их с долгими остановками несколько месяцев, погибло в пути много людей, заболела желтухой и едва не умерла и Анита. В начале декабря их привезли на север Коми АССР, выгрузили в заснеженном поле, где кончалась железнодорожная ветка узкоколейки, и показали на черневшие вдали лес и бараки: идите туда и располагайтесь! Стоял 30-градусный мороз, и идти приходилось по грудь в снегу; братишку Аниты мать занесла в барак побелевшим — думала, замерз, но отогрели, оттерли. Бараки, брошенный лагерь для заключенных, оказались разрушенными, без стекол в окнах, с развалившимися печками. Спасли немецкие руки стариков и женщин. Как-то чем-то затянули окна, отремонтировали печи. Через несколько дней всех погнали работать на лесоповал. Мать Аниты рассказывала, что по 10 километров шагали они в любую погоду до места работы и 10 километров обратно, не имея нормальной еды и одежды, оставляя дома малых детей под присмотром немощных стариков и старух. Люди стали потихоньку доходить, умирать. С приходом весны ссыльные кинулись заводить огородики, сеять зелень, овощи, сажать картошку. Потом осенний лес подарил ягоды, грибы. И те, кто к тому времени остались в живых, смогли жить дальше.

Отец Аниты зимой 44-го с группой русских немцев перебежал к «своим», которые тут же отправили их в лагерь для военнопленных, на Урал, назначив работать в соляных копях. Потом отца перевели Свердловск, на кирпичный завод, где он едва не умер от дистрофии. Сталинский парадокс состоял в том, что настоящих немецких пленных содержали в очень приличных условиях, а своих, будь то советские солдаты из немецкого плена или вот русские немцы, обрекали на голод. Немного помогало им местное население, перекидывая время от времени через лагерный забор какие-нибудь продукты.

Но года через два еле живого отца вдруг переселили в Сыктывкар (Коми АССР) на положение ссыльного. Там он устроился слесарем-механиком в педагогический институт и занялся вызволением своей семьи из леса. Как родители смогли найти координаты друг друга — тоже чудесная история. Еще из лагерей отец послал письмо в родную Карловку соседке-украинке, Ульяне, которая там оставалась всю войну, не знает ли она, где его жена и дети? И мать Аниты из своего лесного заточения тоже написала ей письмо с тем же вопросом про отца. И соседка Ульяна переслала им адреса друг друга!

Анита помнит поднявшийся вдруг у них в комнате шум и крик мамы: «Папа! Папа приехал!» — и мужчину в грубой солдатской шинели, схватившего ее на руки. На другой день отец посадил семью на подводу и повез в город, но не тут-то было: начальство леспромхоза снарядило погоню, отца с семьей догнали и вернули в бараки, предложили отцу оставаться с семьей, работать в леспромхозе. Не дураки: мужские немецкие руки им были бы очень кстати!

Отец для виду согласился, но через пару дней за ящик водки нанял новую подводу и, на этот раз ночью, увез семью в Сыктывкар. Мать там устроилась работать истопником. На заброшенном дворе дома отец развернул «базу выживания»: соорудил хлев-сарай и теплицу. В теплице мать сажала зелень, огурцы, помидоры, которые дозревали в валенках за печкой. С осени закладывали в бочки засоленную капусту, грибы. В сарае под крышей отец устроил сеновал, а внизу поместили козу, кур и свинью. Зимой свинья согревала козу и кур, а когда морозы крепчали, родители раскаляли на печке кирпичи и клали их в сарай, меняя каждые два-три часа, днем и ночью. Остывшие кирпичи снова клали на печь. При этом еще оба днем работали! Каторжная жизнь, но коза и куры выживали и — дети тоже. У соседей ничего такого не было!

В 1956 году Хрущев помиловал русских немцев, отменил им режим ссылки, но возвращаться прямо в родные места не разрешил — чтобы не требовали обратно своих домов. Семья Бришке переехала в соседнюю с Украиной Молдавию, куда уже чуть ранее переселилось несколько родственных семей. Хотелось обязательно на юг: отогреться и фруктов поесть. В Молдавии дом построили себе сами, благо отец был мастером на все руки и родственники помогали. Кирпичи лепили из смеси соломы и глины — «лампачами» называли их в Молдавии. Вскоре отец сделал водяное центральное отопление, завели огород, мелкий скот, птицу. Вдоль дорожки, ведущей к дому, и крытой террасы посадил виноград и осенью давил собственное вино.