Путешествие в чудетство. Книга о детях, детской поэзии и детских поэтах

Или такой замечательный эпизод под названием «Угодил, но не угадал» с пародийным эпиграфом-объяснением: «Чтобы в будущем стать светилом науки, следует с детства регулярно посещать школу. Это хорошо развивает зрительную память».

В кои-то веки зашёл на урок географии
и, представляете, не прогадал.
Ткнул наобум у доски в какие-то графики
и — не поверите — угадал!

Марьиванне, географичке,

что называется, угодил.
Просто мимо шёл с электрички
и зашёл,
а раньше не заходил.

Потом оказалось, что это не география, то,

куда я нечаянно угодил,
и вовсе не Марьиванна Кондратьева,
а Кварацхелия Автандил,
кажется, Луарсабович,
учитель по рисованию
(пацаны за глаза называли его «кацо»).
Очень похож на Кондратьеву Марьиванну.
Правда, я плохо помню её в лицо.

Сборник Есеновского, буквально напичканный высокомудрыми и блистательно обыгранными истинами, великолепными аллюзиями на классическую и современную культуру, вполне реальными фактами и отсылками к энциклопедиям, и одновременно тонкой поэтической издёвкой над нерадивыми учениками и игрой с банальными бытовыми истинами, — сборник этот, надеюсь, уже принёс, а кто впервые его прочитает — принесёт массу удовольствия всем «незакомплексованным» читателям поэзии, большим и маленьким. Уверен на сто процентов!

Волшебное слово, или Вместо послесловия

Приехал я однажды в Москву. Утром, в половине девятого, вышел на платформу в предвкушении длинного «литературного» дня. Морозец, солнце, градусов шестнадцать, шубейка ладная и греющая. Иду себе по платформе, дохожу до головного вагона и хочу свернуть в метро — благо вход в него тут же, почти с платформы. И тут меня останавливает очень симпатичный молодой человек.

— Извините, ради бога, — говорит, — вы, кажется, с этого поезда?

— С этого.

— А вы не скажете, как у вас там, в Питере, сейчас с билетами? А то я вот встречаю мою знакомую и не знаю, приехала или нет…

Только я собираюсь что-то ответить, как к нам подходит ещё один человек, не менее симпатичный, постарше, и спрашивает у моего визави:

— Вы случайно не такси предлагаете?

— Нет, — искренне удивляется тот. — А что случилось?

— Да вот, — вздыхает второй, — метро перекрыли… Нашли там какой-то чемодан, возможно, с бомбой… Всё закрыто.

Тут сердце у меня ёкает, поскольку дел невпроворот и всё наперёд расписано.

— Понятно, — говорит первый. — Вам куда надо? — обращается он ко мне.

— На Беговую!

— А вам?

— Мне подальше, но хоть до Беговой довезите! — отвечает второй.

— Ладно, мужики, по полтиннику скинетесь?

— Скинемся!

— Тогда подождите, я всё-таки посмотрю, не приехала ли моя дама, пять минут, и тут же поедем.

И он исчезает в толпе, а мы остаёмся и обмениваемся с моим товарищем по несчастью разными незначащими фразами: он меня про Питер, я его про Москву. Наконец, он спрашивает:

— А вы сюда, небось, в командировку приехали? — Да нет, — отвечаю, — так… — А чем вы занимаетесь?

И тут я говорю первое, что приходит в голову:

— Литературой.

При этом слове лицо его, буквально на моих глазах, меняется, глаза тускнеют, он мгновенно теряет ко мне интерес, быстро отворачивается и, вынимая из кармана мобильный телефон, бросает через плечо:

— Идите, метро уже открыли!

И в эту секунду я понимаю всё: я тут же вижу, что метро так и было открыто — вон ведь он, вход, тут же, и никакой толпы при дверях! Пожалуй, впервые в жизни слово «литература» спасло мне жизнь.

Я вспоминаю эту историю всякий раз, когда слышу о том, как размывается преподавание литературы в школе или изымается преподавание детской литературы в педагогических вузах. Будущие педагоги перестают изучать детскую книгу как таковую. Это значит, что через несколько лет само понятие детской художественной литературы в принципе может исчезнуть — сначала из сознания воспитателей, а затем постепенно и из круга непосредственно детского чтения. Мы в очередной раз готовы уничтожить то, что создавалось десятилетиями, то, что цементировало, объединяло в пристрастной любви все слои советского и постсоветского общества, то, что стало действительно всенародным достоянием: нашу детскую литературу.

Но ведь мы уже всё это проходили! В 20-е годы наших родителей спрашивали: нужна ли сказка пролетарскому ребёнку? Сегодня вас, дорогие родители, спрашивают: нужно ли знание детской литературы воспитателям ваших детей?