Путешествие в другие миры

– Иногда он мне совсем не нравится, хотя я думаю, что он все же должен нравиться. В нем есть что-то сверхъестественное. Иногда, правда, не смейтесь, он почти совсем не похож на человека. Его глаза такие удивительные и странные, его голос такой необычный, его чудесная образованность, его очевидная молодость. Действительно, он похож на Вечного жида или Летучего голландца, или на что-то еще сверхъестественное. Я его очень пугаюсь.

Глава VII. Странное письмо

Прошли месяцы – насыщенные для меня. Об одном из событий мои читатели могут догадаться. Наша симпатия по поводу Позелы и его тайны переросла в симпатию в других вопросах. Между мной и мисс Кристоферсон возникло взаимное расположение, которое в конце концов привело к тому, что я предложил ей сменить ее имя на мое, и по этому вопросу меня направили к ее родителям. Говорят, что путь настоящей любви никогда не бывает гладким, и, возможно, наш случай был не таким, ибо препятствия оказались не очень серьезными, и менее чем через год после нашей первой встречи мы соединились в одно прекрасное солнечное утро у алтаря церкви Святого Альдемунда, "в горе и в радости, в богатстве и в бедности", в узах брака.

Мои читатели могут ожидать, что на этом денуаменте моя простая история должна закончиться. Но, на самом деле, мы прошли только через вступление – самая важная часть еще впереди.

Мы отправились в тихий медовый месяц в Обан, и там, через день после моего прибытия, я получил следующее необычное письмо от моего друга, викария Трехиндры, в котором содержался ключ к чудесному секрету таинственного Позелы:

"Мой дорогой Гамильтон, – наконец-то я разгадал секрет вашего таинственного друга, но что это за секрет! Все ваши догадки были совершенно ошибочны, но это вполне простительно, потому что вы никогда не думали по-настоящему разгадать эту тайну. Я бы никогда не предположил, что это возможно, если бы он сам не сказал мне об этом и не продемонстрировал наглядно, что его утверждение было правдой.

Как вы знаете, меня очень заинтересовало то, что вы рассказали мне о Позеле, и после вашего письма, в котором вы сообщили, что он, вероятно, посетит нас в Трехиндре, я с нетерпением ожидал его визита. Однако никакого письма с сообщением о дне, который он выбрал для приезда к нам, не пришло.

Он приехал в нашу деревню в бурю – ночь, подходящая для сцены с ведьмой в Макбете. Ветер дул, как говорят моряки, "из больших пушек", а море вздымалось чередой волн, которые с пеной и брызгами ударялись о берег. Шторм бушевал весь день, но к нам он пришел только к ночи.

На нашем берегу потерпел крушение корабль – событие, увы, не такое уж редкое. Позела отличился самым замечательным образом, мне тогда показалось, что почти сверхъестественным, спасая команду. В тот вечер мы с ним не побеседовали, но на следующее утро он представился мне и передал ваше письмо.

Я был очарован им с самого начала. Очевидно, он был человеком, одаренным замечательным умом и умственными способностями, а также значительным талантом, но теперь я этому не удивляюсь.

Единственное, что кажется мне чудесным, это его удивительная приспособляемость к обстоятельствам, столь отличным от тех, в которых он родился, и его чудесная способность скрывать свою настоящую натуру. Мы много и приятно беседовали на разные темы, и некоторые из его замечаний, которые я помню, показались мне очень странными, хотя сейчас я вижу, что все можно объяснить. Единственное, что мне не нравилось, помимо удивительной тайны, витавшей вокруг него, это его презрительная критика многих вещей этого мира. Тем не менее, он не был тщеславен, но чаще был скромен и непритязателен, и, казалось, ни в коем случае не был лишен сочувствия.

В целом, я считаю его самым приятным собеседником, которого я когда-либо встречал, а его информированность по любому вопросу очень примечательна. Однако она проявлялась скорее в общих чертах, чем в деталях. В области естественных наук он был особенно хорошо информирован, он был в курсе самых последних открытий и выдвинул множество теорий для объяснения законов природы, о которых я никогда не слышал раньше и которые, как я теперь подозреваю, никому на земле, кроме него самого, не были знакомы. Его понимание законов природы было поистине необыкновенным.